Граждане часто мирятся с произволом во всех сферах жизни, лишь бы не называть свою фамилию
Беда в том, что настоящих буйных мало
Александр Аношкин, активный борец за права жильцов
Мы как-то по-бытовому привыкли ругать наши законы, но в целом потребители жилкомуслуг защищены неплохо. И другой управы на чиновинков нет, кроме как с упорством сумасшедшего долбить их и выгрызать хоть что-то.
Проблема в том, что для большинства жителей города такая ноша непосильна, «настоящих буйных мало». Поэтому люди предпочитают жаловаться анонимно, не бороться открыто за свои права.
Я с проявлениями наглости по отношению и к себе, и к моим близким, и к моим соседям по дому мириться не намерен. Нынешние чиновники – форменные наглецы в большинстве. Причем обнаглевшие именно от безнаказанности.
В лицо заявить мне, что я сумасшедший пока не решались, а вот "шептаться и наушничать" - это сколько угодно. И угрожали не раз. А сотрудница прокуратуры Невского района так и припугнула меня год назад: "Вся прокуратура завалена Вашими жалобами, чтобы я никогда больше Ваших жалоб не видела".
Не страшно. Даже если меня кто-то будет считать сумасшедшим, но при этом я добьюсь, чтобы в моей комнате, в нашей квартире, в нашем подъезде было тепло, чисто, сухо - да пусть. Я сделаю все, чтобы сломать «систему». Мне бояться нечего, я борюсь за свои права.
То, что это кому-то не нравиться – ну так что ж! Мне, например, не нравится, что чиновники врут практически поголовно. И я не стесняюсь и не боюсь заявлять об этом. Если чиновник – лжец, я так и пишу, что он лжец, и не анонимно. И за слова свои готов отвечать. Вот только желающих открыто возразить нет.
Очень мало кто способен отнестись к вопросу так же. Большинство считает так: "Да ну его, не буду огорчаться и связываться". Да, я действительно сумасшедший в том смысле, что не намерен смириться с тем, что меня считают дураком, которого можно обманывать, причем обманывать бесстыдно.
Я не намерен мириться с тем, что на мои абсолютно законные требования можно наплевать. Чиновники состоят на службе у жителей нашего города и обязаны служить их интересам, а не чувствовать себя хозяевами и вершить произвол, даже в мелочах. Наверное, не все мои действия безупречны. Но практические результаты они уже приносят.
Почему мы готовы терпеть оскорбления и шум, лишь бы не называть свою фамилию?
Тамара Панченко, «Мой район»
Пассажиры второго вагона в поезде № 91 Петербург – Воронеж проснулись в час ночи от диких криков: «Программа «Максимум»: интриги! Скандалы! Расследования!» – орал хорошо поставленным голосом нетрезвый мужчина.
На него зашипели со всех полок, но он не унимался. В купе проводника потянулись недовольные: «У нас сегодня закончится программа “Максимум”?!» – с возмущением спрашивал высокий молодой человек у проводницы Ирины Фроловой. Но на ее замечание пьяный полез в драку. На шум прибежали проводники из других вагонов и начальник поезда.
Пьяного угомонить не смогли, решили ссадить его с поезда в Бологое, куда вызвали милицию. «Нужно, чтобы два человека подписали протокол с указанием фамилии, имени, домашнего адреса. Тогда я его заберу!» – сказал милиционер.
Наступила долгожданная тишина. Люди разошлись в разные стороны. И только одна бабушка прошамкала: «Да пусть его едет!» Я поняла, что если тишина повисит еще минуту, пьяный и дальше будет развлекать нас заставками из программы «Максимум».
Вытащила паспорт, протянула его милиционеру: «Я подпишу любую бумагу! Только уберите его!» Добросердечная бабушка посмотрела на меня с осуждением. Девчонка рядом с ней закопошилась в сумке и тоже достала паспорт. Пьяного выпроводили под белы руки. В вагоне стало тихо.
Кто-то уснул, а мне не давала заснуть злость на человеческую трусость. «Почему мы готовы терпеть оскорбления и шум, лишь бы не называть свою фамилию?!» – думалось мне до пяти утра. Ответа я так и не нашла.
