Истории

Национализм цветет буйным цветом из-за социального неравенства

Российский национализм не расцвел бы таким буйным цветом, если б не социальное неравенство. Соответственно, бороться с этой напастью надо, создавая комфортную среду своим гражданам, и тогда они перестанут искать в мире врагов.

Такое мнение единодушно высказали преподаватели Высшей школы экономики и Европейского университета на специальном круглом столе, посвященном национализму. Причем поводом для встречи ученые посчитали не последнюю вспышку — Бирюлево, а данные социологических опросов, согласно которым проблема миграции за последний год переместилась с четвертого места в рейтинге на первое.

Волнения в Бирюлево. Фото

  • TASS_5254694

    ФОТО: ИТАР-ТАСС

  • TASS_5255111

    ФОТО: ИТАР-ТАСС

  • TASS_5255544

    ФОТО: ИТАР-ТАСС

  • TASS_5255685

    ФОТО: ИТАР-ТАСС

  • TASS_5255703

    ФОТО: ИТАР-ТАСС

  • TASS_5255689

    ФОТО: ИТАР-ТАСС

  • TASS_5254683

    ФОТО: ИТАР-ТАСС

А людей, негативно относящихся к мигрантам, за четыре месяца (!) стало почти в два раза больше. Было 15%, стало 25. При этом гастарбайтеров не стало больше, да и преступность не увеличилась. Причина одна — выборы, говорит доктор исторических наук из ЕУ Сергей Абашин. Национализм стали использовать как товар — для обмена на голоса. И не только Навальный. По этому вопросу спешили отметиться представители самых разных партий. И что в итоге получилось? Самая низкая явка за всю историю. Горожане как будто сказали: да, мы не любим мигрантов, но голосовать за вас, политиков, не будем все равно. Но поднявшаяся волна разбудила радикальные группировки, и так получилось, что редкие волны национализма сменились постоянным приливом.

Миллионы французов вышли на улицы, когда там собрались понижать пенсии, а когда началось противостояние с мигрантами, не вышел никто. Нет, там есть своя националистическая партия, но место в политическом спектре очень небольшое. К тому же спектр там широкий, по сравнению с нашим.

В Скандинавии довольно много мусульман: норвежцев и шведов в первом и во втором поколениях, но никаких проблем с ними нет, как и негативной реакции на их присутствие. Брейвик — это один частный случай. Не потому ли, что в богатой Норвегии благополучными себя чувствуют все? Почему Ку-Клус-Клан был популярен в Америке 20-30 годах, то есть во время Великой депрессии, а сейчас там одни маргиналы. В Европе в кризис 2008-го негатив против мигрантов резко усилился.

Французы, которые в середине 2000-х столкнулись с этой проблемой, да еще в форме уличных беспорядков, недовольны тем, как русские эксперты ее трактуют. Дело не в национальности, уверяют французские социологи, а в том, что африканцы и арабы, хоть и родились в Париже, но не смогли социализироваться. Как известно, в Париже и Марселе погромы устраивали не местные жители, а сами иммигранты. Французские политики усмотрели здесь социальную, а не национальную проблему. Саркози, который в то время собирался на выборы, стал притягивать к себе право-радикальный электорат. И разыграл мигрантскую карту. Хотя, как мы знаем, националистическое движение во Франции представляет Ле Пен. У него есть свои сторонники, но трудно представить, что они могут получить большинство в парламенте.

Зато в России массы вдруг обрели свою идеологию, и она связана как раз с идеей выдворения мигрантов. В 90-е годы камнем преткновения был либерализм, то есть интеллигенция любила поспорить, нужны ли людям свободные выборы и демократия. Большинству населения такие споры были не очень интересны, потому что они и сейчас предпочтут экономическое благополучие гражданским свободам, а порядок и стабильность — честным выборам. Все эти демократические институты привлекают тех, кто базовые потребности давно удовлетворил.

А теперь, говорит Эдуард Понарин, мы наблюдаем, как меняется идеологический вектор. Проблема демократии отошла на второй план. Если раньше политические споры были уделом элит, то уж национализм-то понятен и интересен всем. Как раз наоборот — элиты пытались от него дистанцироваться, сначала в Кондопоге, потом в Бирюлеве. Они, как говорит историк Александр Семенов, считали национализм этаким атавизмом, варварским пережитком. А сейчас контрэлиты в него начинают играть, тот же Навальный. То есть раньше эта тема была уделом одиозных граждан вроде Белова-Поткина, теперь и серьезных игроков.

Но они не понимают пока, что избиратель все равно отдаст голоса тем, кто пообещает новые эффективные социальные программы, а не борьбу с инородцами. С другой стороны, у нас не понятно, кто должен этим заниматься, потому что приличной левой партии в парламесте нет. Коммунисты все больше громыхают старыми лозунгами, и на современном политическом поле выглядят неудачно.
Заведующий лабораторией «Социология образования и науки» Даниил Александров заявил, что его пугают две вещи: агрессивные людские толпы и обморочное состояние российской интеллигенции, которая говорила, что всего этого не может быть, когда те самые толпы уже шли мимо их дома.

При этом ксенофобия, как всякая боязнь незнакомого, является естественным человеческим чувством, таким как либидо. Но только преступника, маньяка, либидо делает насильником, остальные могут себя сдерживать. Почему же аналогичное воспитание не срабатывает с ксенофобией? По мнению Семенова, само государственное воспитание добавляет монет в копилку. Если взять современный учебник истории России и посмотреть картинки, мы увидим голубоглазых светловолосых великороссов, и совсем не найдем татар, башкир. И как же школьникам будет подаваться идея о том что Россия — многонациональное государство?

share
print