В петербургских новостройках нет места для гениев. Если они там и родятся, то их выдающиеся способности погаснут, как фитиль без кислорода. О том, как одних среда «заедает», а другим, наоборот, помогает вырасти незаурядными личностями, мы поговорили с петербургскими архитекторами. В какой-то степени они чувствуют себя ответственными за то, что в ближайшее время гении в Петербурге рождаться не будут.
«Среда формирует сознание, — уверяет главный архитектор Ленобласти Евгений Домрачев. — Я уверен, что в 24-метровой квартире-студии никакой гений не сможет достичь высот. А ведь наши строители именно такие дома и возводят. Они представляют проект, в котором 50% квартир составляют студии, и им этот проект утверждают.
Гений не может вырасти в гетто, а нашим новым районам именно эта участь и уготована. Возьмем Мурино или Парнас. Да, сейчас там покупает жилье молодежь, вполне адекватная. Может быть, студенты или молодые семьи, не очень дальновидные, иначе поняли бы, что жить в отсутствие детских садиков и полноценных выездов в город — невозможно. Как только такая семья унаследует квартиру в центре, от бабушки-дедушки, и переберется туда, свое старое жилье она, естественно, сдаст. Тем самым людям, которые будут вдесятером жить в одной комнате. И так же поступят соседи этих хозяев, так что через 10-15 лет эти новые райончики превратятся в настоящее гетто, не только социальное, но даже национальное».
Парадокс — в квартире-студии, где давят стены и не хватает воздуха, талант вырасти не может, а в коммунальных квартирах они росли пачками. Причина, видимо, в окружении, а не в таинственном духе старых домов. Во-первых, все считали коммуналки временным явлением, хоть оно и затянулось на десятилетия. Во-вторых, там было общение — пусть и не всегда приятное. В клетках-студиях его не будет.
Если нет денег на приличную квартиру, вполне можно ужиться в деревне. Наедине с природой у гения есть шансы. Лишь бы не двадцатиметровая бетонная коробка.
Второе условие — доступная среда во дворах. По нормативам в новых районах, застроенных 25-этажками, детский садик положено строить через каждые 3-4 дома. Застройщикам пригородов на это чихать, значит, придется молодым мамам сидеть со своими детьми самим, и школу выбирать, какую попало, лишь бы было легко добираться. Относительно легко — потому что это явно не будет школа во дворе (их просто не строят), а будет, так сказать, в автомобильной доступности.
Просто вокруг все должно быть красивое, даже если это не старинный район, убежден архитектор Максим Атаянц. Или природа, или музеи, или архитектурные ансамбли. Но знаете, сейчас не только в Петербурге, а вообще в Европе слово «ансамбль» стало ругательным, как и слово «красиво». Архитектора, который это предложит, просто выгонят из профессионального сообщества. Сейчас нет спроса на красоту и, видимо, нет спроса на гениев. А среда — она не столько помогает их выращивать, сколько ответственна за то, чтобы этот огонек не загасить. За рождение гения отвечает только Господь Бог.
Леонид Лимонов, директор Леонтьевского центра, заметил, тем не менее, что в XXI веке творческих людей растит именно мегаполис. Как бы успешно у нас ни развивались коммуникации и какими б они ни были дешевыми, общение по скайпу не заменит личного. Значит, хороший доступ — в вузы, лекционные залы, на конференции — это четвертое условие. А в-пятых, город должен быть привлекательным для молодых ученых и творцов даже на мировом фоне. Чтобы Геймы с Новоселовыми не уезжали работать в Лондон.
Не мешать учителям — вот еще одна возможность не потерять гения. Почему у нас все известные гимназии, где преподают звезды типа Льва Лурье, и факультеты вроде Алферовской школы можно пересчитать по пальцам? Все-таки гения делают люди, а не место, считает журналист Дмитрий Синочкин.
Леонид Лимонов рекомендует также не гнаться за идеальным городом. Была такая утопия в первой половине ХХ века — строить идеальные города, чтобы там жили идеальные люди. Не сбылась. Типичный пример — построенная Нимейером Бразилиа. Все равно там есть и свои гетто, и своя преступность. А вот преобразовать города, возникшие более-менее самостоятельно, сейчас удается. В Нью-Йорке есть место и для зелени, и для пешеходов (гулять по нему вполне безопасно), и для велосипедистов, а вот машин становится все меньше и меньше. Американцы настолько ощутимо поняли опасность возникновения гетто, что начали взрывать вполне добротные дома (квартал Прюитт-Игоу), лишь бы его неблагополучные обитатели рассосались по другим городам. Возможно, кто-то из них ассимилируется среди полноценных американцев. И пресловутый гений родится и воспитается в следующем поколении.
Историк Лев Лурье неоднократно говорил об особой закалке петербургского гения. По крайней мере, советского. Члены ленинградского рок-клуба не пытались опопсеть или прогнуться под власть: вместо того, чтобы искать легальную работу по специальности, скажем, в доме культуры, они трудились в кочегарках и играли квартирники. У Бродского и Довлатова карьера на родине и вовсе не задалась. Они не стали искать компромисс, уехали, не сказать, чтобы добровольно, но в итоге прославили Петербург на весь мир. Другие литераторы перебрались в Москву и тоже прославились, но за границей их не знают. Но были и те, кто сгинул — в тюрьме или на воле, из-за алкоголя и болезней.
