Истории

Купчино как zhopa мира: иностранцы рассказывают о том, какими они видят петербуржцев

Сами петербуржцы о себе мнят: мы, мол, самые культурные в России, самые интеллигентные – утонченные и прекрасные. Выглядим ли мы такими в глазах людей, которые приезжают к нам из дальнего зарубежья? «Мой район» попросил иностранцев, которые живут или часто бывают в Петербурге, поделиться своими наблюдениями.

 

Ян, 31-летний американец, последние несколько лет делит жизнь между Бостоном и Купчино. В Бостоне, кстати, Ян живет недалеко от того места, где ловили младшего из братьев Царнаевых после теракта на марафоне: «А мой друг Боб вообще жил за углом от них – после теракта он видел Царнаева играющим в футбол во дворе». Русских в Бостоне много, не то чтобы местные к иммигрантам относились как-то по-особенному: «Пельмени, «Балтику», «Тархун» - всё это можно купить в Бостоне».

Мы сидим рядом с одним из баров в самом центре Петербурга. Ян рассказывает, что Бостон (4,5 млн населения) и пятимиллионный Питер – города похожего типа. Я говорю ему, что сама за всю жизнь была в Купчино раз пять, и мне кажется, что это вроде как особое место. «У каждого города есть свои zhopas, тут нет ничего особенного, - парирует Ян. – И в Бостоне есть окраины (Квинси, Саммервилль и другие), где люди проводят всю жизнь, погруженные в собственный отдельный от других мир».

«В Петербурге ты можешь встретить самых разных людей. Например, я как-то в баре на Думской менеджера «Зенита» встретил – и вот он ко мне подходит и начинает говорить о бизнесе. Не знаю, как его зовут, да и все равно. А Бостон очень интравертный город. Люди поделены на маленькие социальные группы, и если ты знаешь кого-то внутри своей группы, значит, ты знаешь всех остальных».

Петербург коммерциализируется: Ян вспоминает, что недалеко от того места, где мы сейчас, был бар Molly’s– чуть ли не единственный ирландский паб «на районе». А теперь такие заведения повсюду.  «В том же Купчино fucking шоппинг-центры на каждом углу. Заходишь – а внутри нет никого. Выглядит сюрреалистично».

Впрочем, Купчино Яну нравится: «Здесь все более безлично. Ты можешь спрятаться. Когда я иду по улице – я не чувствую, что люди смотрят на меня и судят обо мне (жена Яна знаками дает понять, что она с наблюдением супруга не согласна). В Купчино очень много людей, каждый занят своим делом и на остальных ему наплевать. В Бостоне ты не чувствуешь себя таким анонимным. В Купчино ты можешь раствориться. В Бостоне же - старорежимная ментальность, замешанная на религиозности, с XVII века сохранилась. Все следят друг за другом, за соседями, подозревают друг друга».

Спрашиваю у Яна: какие проблемы, на его взгляд, волнуют жителей Петербурга. Американец сразу отвечает: рост цен. «Меня с самого начала в Петербурге поразило то, что одежда, электроника и прочее тому подобное - очень дорогое. Зато базовые вещи – еда, алкоголь – точно дешевле, чем в Америке. В США все наоборот: дерьмо, которое тебе не нужно, стоит дешево – а нужные вещи дороги. Жить в Америке дорого. Но за последние три года в Петербурге все изменилось. Я помню, в 2009 году я покупал бутылку Carlsberg за 25 рублей, а теперь она стоит 60 рублей.

Надеюсь, петербуржцы не потеряют свою идентичность во времена, когда всё кругом коммерциализируется. Ведь именно индивидуальность горожан в свое время влюбила меня в Петербург. И я боюсь, как бы она не растворилась в потребительстве».

Кэтрин Оуэн, Англия: «В Петербурге я жила в самых разных местах. Сначала три месяца с двумя пожилыми babushki на Конной улице. Когда я там поселилась, я не знала ни слова по-русски! Babushki и я общались улыбками и жестами. Они кормили меня соленой капустой и черным хлебом. Полтора года спустя я снова вернулась в Петербург на три месяца – на этот раз остановилась у подруги, которая жила на проспекте Большевиков, 15 минут на автобусе до «Ломоносовской». Я всё лето жила у нее бесплатно: интересно, что подруга злилась, если я пыталась купить хоть что-нибудь – например, продукты. В то же время я была волонтером в «Мемориале» (правозащитный центр – «МР»), и подруга не могла понять, почему я работаю не за деньги. Еще пару лет спустя я приехала в Петербург на пять месяцев – поучиться семестр в Европейском университете. Я снова поселилась у babushki, но на этот раз могла объясняться по-русски и, в конце концов, поссорилась с одной из них и переехала в квартиру на Марата – нашла ее благодаря контактам в «Мемориале». Жилье было настолько ветхое, что, казалось, вот-вот развалится, и такое грязное, что там лишь чудом не завелись блохи. Зато люди прекрасные, и мы стали большими друзьями. На следующее лето я вернулась в Петербург, остановилась в гигантской квартире на Рубинштейна – ее рыночная стоимость около 1 млн евро. В квартире постоянно жили 8-9 человек, но каждый день приходили новые люди – общаться, тусить, учить английский.

Первый человек в Петербурге, с которым я по-настоящему подружилась, - Саша. Надо сказать, что перед моей первой поездкой в Россию все говорили мне, что я очень смелая, однако первую неделю или две в городе я почти не покидала дома, только на работу. Потом поняла, что это глупо, и решила сходить на пешую экскурсию. Была зима, -14, я была единственным экскурсантом, а Саша – моим гидом. Мы проболтали весь день, и тогда я решила сходить на следующую его экскурсию. Так мы и подружились.

В Петербурге я встретила такое количество самых разных людей, что мне сложно делать обобщающие выводы о том, какие они, горожане. Я знаю, что настоящим петербуржцам нравится, чтобы их воспринимали как культурных и интеллектуальных (и мой друг Саша вечно гонит на эту тему). Но кто такие настоящие петербуржцы? Должен ли ты тут родиться? А твои родители? Может быть, петербуржец – это, скорее, состояние сознания? Трудно сказать. Петербуржцы – что-то красивое и в то же время трагическое.

В Петербурге разница между центром и спальными районами такая же, как во всех больших городах. Молодые и культурные, студенты, хипстеры предпочитают жить в центре, часто – в съемных комнатах. Семейные люди предпочитают спальные районы. Я предпочитала жить в центре, но и окраины мне нравились – мне порой казалось, что они более настоящие, чем центр. Когда я решила жить на Рубинштейна, а не на проспекте Большевиков, моя подруга подумала, что я – сноб.

Что мне нравится в Петербурге, так это то, что здесь меньше фальшивой вежливости, чем в Британии. Мне нравится то, что большинство людей выглядит сварливыми и улыбается только тогда, когда действительно хочет. А вот что меня сильно раздражает, так это количество людей, которые раздают листовки на улицах – я уверена, что эти листовки никто не читает. Нравится, что люди спят допоздна. В то же время, когда однажды я пришла к 9 утра в библиотеку Европейского университета, меня взбесило, что пришлось ждать два часа до открытия. В Эксетере (английский город, в котором живет Кэтрин – «МР») университетская библиотека открыта 24 часа в день».

Тобин Обер, английский редактор телеканала Russian Travel Guide, в Петербург переехал ещё в 1993 году – из Лондона: «Мне кажется, в начале 90-х люди были более открытые. В общении было проще. Люди настраивались на позитив. Отношение к иностранцам тогда складывалось другое: люди хотели встретить иностранца, поболтать с ним. Люди были не так уверены в себе. Сейчас считают, что всё знают. Теперь и цинизма прибавилось. И разочарования в демократии.

Одна вещь, очень конкретная, на которую я могу указать, которую я много обсуждал с иностранцами и которая им очень заметна: петербуржцы моего возраста, чуть моложе или старше – у них обычно нет братьев или сестер. А если есть, то с большой разницей в возрасте: например, в 10 лет. В Англии всё по-другому. Мне кажется, люди, у которых нет сестер-братьев, немного отличаются. Не обязательно в плохом смысле: так, они более самостоятельны, но в чем-то и неуверенность присутствует.

Петербуржцы – гордые люди. Чувствуется, что они немного обижены москвичами. Абсолютно ошибочно считают, что в Москве одни хамы, плохо воспитаны. Это не только я отмечаю – многие иностранцы, часто бывающие в России. Петербуржцы говорят: «Ой, в Москве они такие ужасные все»… Ну не так это! Нет разницы для иностранца – москвич, петербуржец. Мнение об особой культурности петербуржцев в то же время подтверждается: здесь высоко ценятся образованность, знания. В Петербурге очень чувствуется своеобразное отношение к провинциалам: я, сам выходец из Лондона, в Петербурге чувствую, что и ко мне порой относятся как к провинциалу. Я, мол, не способен комментировать какие-то вопросы, потому что у меня нет нужного образования.

Я долгое время был редактором газеты St.Petersburg Times. И тогда заметил вот что: интерес к вопросам архитектуры, искусства в Петербурге очень силен. Например, сейчас развивается история вокруг коллекции импрессионистов, которых хотят переселить из Эрмитажа в Москву. Интерес к таким вопросам оправдан, они важные, но мне кажется, что глобальные вопросы – типа того, как государство управляет нами – они важнее. Если эти вопросы решить, тогда проблемы с импрессионистами, со строительством башни «Газпрома» не будут возникать». 

share
print