Когда-то в День смеха по телевизору запускались в эфир самые лучшие комедии, а юмористы-эстрадники начинали чес по стране с новыми программами. Сейчас писатели-юмористы почти не известны публике, если не считать совсем уж старую гвардию. Почему у нас пропадают целые юмористические жанры и что приходит им на смену – «Моему району» рассказали писатели и критики.
Дмитрий Быков, писатель
Юмор в России никуда не делся, просто теперь шутят другие люди. Их и по телевизору показывают, так что все в порядке. Например, следователя, который ведет дело против пенсионерки Екатерины Кохтаревой. Год ее искали за то, что она бросила пустую пластиковую бутылку в омоновца. Теперь вот меру пресечения избрали – чтобы за границу не убежала. И подписку о неразглашении.
Прекрасные юмористы сидят в нашей Госдуме. Они озабочены проблемой мата, а все остальные проблемы у нас типа решены. Хорошая юмореска получилась с сенатором Маргеловым, у которого обнаружился полный клон. Этот клон владеет двумя квартирами в Майами, а сенатор и его советник, у которого рядом такая же квартира, получается, не при чем.
Артемий Троицкий, музыкальный критик
Фото: Trend
15 лет назад я написал статью в «Новую газету» о том, что юмор умер. Он в значительной степени дитя праздности – по крайней мере, в странах с дурным климатом. В Америке это, может, и не так. В Англии климат неважнецкий, но это специфическая страна. Английский юмор – мой самый любимый. А сейчас жизнь муторная, суетливая. Для смеха как для терапевтического средства совсем не осталось места.
Десять лет назад появились могучие начальники юмористического института. Они его начали вытравливать. Особенно печальная ситуация, конечно, на ТВ. В СССР были достаточно смешные передачи. Не только Райкин, но, например, «Кабачок 13 стульев». На фоне «Аншлага» этот юмор выглядит прямо-таки как избранное из Джерома, О’Генри и Гоголя. Были нетупые пародийные передачи. В 2000-е начался настоящий геноцид юмора – причем, это уже была не проблема вкуса, а проблема психического здоровья. Нет, юмористические передачи не потерялись: они выжили и стали делать хорошие рейтинги. Но российский юмор умер как раз тогда, когда им полностью завладело телевидение. Хотя я советское телевидение не собираюсь идеализировать, там тоже были свои уродливые стороны.
Телевидение – важнейший медиум. Это оно заставило людей полюбить попсу: Стаса Михайлова и Баскова. Теперь весь наш юмор – Петросян и Камеди-клаб. Я знал Павла Волю еще до того, как «Камеди» стал визитной карточкой ТНТ. У них были острые шутки, смешные, провокационные. Сейчас осталось зубоскальство по поводу национальностей, гомосексуалистов и различных частей тела.
И остались у нас только Дима Быков, Вадим Степанцов и Орлуша. Их можно читать и слушать. Юмор в формате стендапа остался в андеграунде. В общем, если юмор и правда ушел в интернет, он должен поменять и форму. Не надо текста. Дайте клипы, графику, рисунки. Один был хороший пример – Масяня, но и та уже пропала.
Илья Стогов, писатель, телеведущий
Фото: Trend
Юмор стал лучше, я считаю. И книжки тоже. Это эмпирический факт: откройте любую книгу и увидите, что она профессиональнее написана, чем любая другая 30 лет назад. Хороших шуток в день слышишь в десять раз больше, чем во времена моего школьного тинейджерства. Поэтому они тупо приедаются. Раньше программа «Вокруг смеха» шла раз в два месяца, ее все ждали и по полгода обсуждали. А теперь в выходные можно посмотреть шесть разных юмористических передач: есть Петросян, который кому-то, наверное, нравится, есть «Камеди» - совершено другое. Не нравится программа – переключи на другой канал. Иногда, кстати, по каналу «100» показывают старые выпуски «Вокруг смеха» - тоска смертная.
Вам этот юмор кажется качественным, соседу – низкосортным, а кому-то он просто не нужен. Не существует объективных критериев, чтобы понять, какой юмор плох, какой хорош. Вот, например, Пелевин у нас считается главным писателем. Знаю восторженных фанатов, ярых критиков, но больше всего - тех, кто с его творчеством просто не знаком. Зато КВН смотрят чуть ли не все: доля смотрящих – 65%. По-прежнему, когда идет КВН - по другим программам даже футбол не ставят. Но все знают тамошних артистов и не знают – кто им пишет. Писатели никому не интересны, понимаете?
Вот у нас перестали печатать фельетоны – но стоит ли переживать? Советская сатира была оружием непреодолимой силы. Если появлялся фельетон в центральной газете, то человек мог вешаться. На Бродского написали фельетон и он сел – уехал в Заполярье на три года. Все это творчество рассчитано было не на читателя, а на власть, дабы прочитала и приняла меры. А сейчас все принято самим решать. Так что я не скорблю по утраченному жанру. И что вместо рассказов у нас короткое интернет-творчество – тоже. Я уверен, вы и лирические рассказы перестали читать, потому что некогда и все такое. Не юмористический жанр ушел, а сама коммуникация вроде литературных журналов и газет. Если они и выходят, то кто их читает?
Допустим, появился хороший рассказ в газете. Никто не стал бы ее покупать – качнули бы на айпад и прочитали там. Автор не получил обещанные деньги, потому что газета не была распродана, и забил на творчество. Хороший писатель пошел бы в политический пиар. Плохой – водителем маршрутки. У нас и издательств-то не осталось, чтобы эти книжки выпускать. Где нет издательств, там писателей нет. Хотя я лично знаю некоторых, они даже вручают друг другу премии. Когда-то они были известными на всю страну писателями-юмористами, а сейчас, наверное, и правда пойдут в шоферы. Не потому что плохо пишут, а потому что им за это не платят.
Константин Мелихан, писатель
Юмор стал другим, потому что пришла свобода. Как говорит моя мама, «распустил вас Горбачев». Сейчас получилось, что все поставлено на конвейер, нужно каждый день придумывать что-то новое, а мы, писатели, к этому не привыкли. Мы писали долго и оттачивали каждый рассказ. Собирались в клубе юмора, читали сначала друг другу, а потом уже публике. Райкин по два месяца ездил с новой программой по провинциям и только потом у него была «премьера» в двух столицах.
Юмор пошел легковесный, зато он везде. Во всех газетах смешные заголовки, даже в спортивных. Например, «Рука Москвы» - про победу столичных баскетболистов. Сейчас все острят, даже президенты. Один сказал про сортир, всем понравилось, стал острить и дальше. Были веселые политики, например Черномырдин, хотя я уверен, что фразу «получилось, как всегда» ему приписали. Есть Жванецкий, Семен Альтов и Евгений Шестаков. Семен Альтов принципиально пишет только юмор. Жванецкий и рад бы оставить сатиру, в том числе политическую, но уже не может, он весь в ней.
Мы одной ногой вошли в цивилизацию, которой еще не было. Всего много: юмора, фотографий, музыки. Музыку сейчас может писать каждый. Каждый может сделать кино. Скоро у нас будет 7 миллиардов телеканалов: у каждого свой. Я пугаюсь, не знаю ответа на вопрос: к чему это приведет. И пытаюсь передать свою растерянность в своих рассказах.
Чем плох юмор ниже пояса? Как будто мы тем местом не живем. У Рабле и Боккаччо только такой юмор и был. Древние греки и римляне писали такое, что сейчас у нас малевали бы на стенах театра неприличные слова, вздумай там режиссер поставить Аристофана.
