Истории

Петербург, запрещая эротическое искусство, катится к концу света

Кажется, современная российская культура становится ханжой: постельные сцены в кино попали под нож; голые мужчины и женщины на картинах теперь воспринимаются как смертный грех, словно художники детей убивают; с театральными постановками, где эротика вплетена в сюжетную линию, сами-слышали-что-происходит. Впечатление, что асексуальной культуре дали флаг в руки. Хорошо это или плохо, и умрет ли эротическое искусство в России – рассуждают сексолог Лев Щеглов и культуролог Кирилл Разлогов.

 

Лев Щеглов: «Ощущение того, что сейчас взят курс на асексуальность, складывается, потому что непомерное развитие получила тема агрессивности. В поп-культуре, в телевизоре - сплошная кровь, братки, менты, выстрелы, кулаки. И, может быть, это приводит к ощущению, что эротического стало меньше.

Пока, слава Богу, происходящее в стране не приводит к асексуальности культуры, а наоборот, еще больше привлекает внимание к ряду произведений. Почему я говорю «слава Богу»? Сексуальность как проявление естественного и природного в ограничениях не нуждается. Она нуждается в регулировании – в соответствии с законом, с представлением о допустимом и недопустимом. Но в исчезновении – конечно, нет.

Ждет ли нас эпоха ханжества? Если институт Церкви как некая корпорация будет все дальше и дальше отхватывать по кусочку (то Смольный собор заберут, то «Лолиту» запретят), то, конечно, впереди – период мракобесия. Но, скорее, они, как безумцы, дойдут до такой точки накала, когда даже размышлять на околоцерковные темы обывателю станет тошно.

Баланс в любых разумных обществах достигается при помощи закона. Если мы станем православно-ваххабитской страной, во главе которой будет стоять православный аятолла и православные бородачи на улицах станут проверять наличие крестиков на телах граждан – все это закончится кровавыми разборками. С другой же стороны, в любом цивилизованном обществе есть основной закон, который называется Конституция, а также есть Уголовный и Гражданский кодексы, и всё должно происходить в соответствии с ними. Если у нас не на словах страна светская – значит, люди подчиняются законам, а далее уже, как сказано в Священном Писании, Богу Богово, а кесарю – кесарево. И священники помогают заблудшим, проявляют христианское терпение, терпимость и великодушие – то, чего сейчас и близко нет.

Если говорить о балансе творческой свободы и социальной адекватности - когда художник понимает, что некую свою инсталляцию не надо приносить в храм, в этом и есть баланс. Согласитесь, танцевать – не преступление. Но если мы будем танцевать в морге – к нам появятся вопросы. Если художник не ставит целью лишь провокацию (хотя и такую цель имеет право ставить), то он вполне может сочетать свободу творческого выражения и социальную адекватность.

  • TASS_4197192

    ИТАР-ТАСС

  • 6a4e95e49a114d7881d55de04eb36ae2

    Trend

  • 30944_0_459x640

    Trend

  • 154411_0_640x427

    Trend

  • TASS_1055657

    ИТАР-ТАСС

  • TASS_1230775

    ИТАР-ТАСС

  • TASS_1408474

    ИТАР-ТАСС

  • TASS_1846694

    ИТАР-ТАСС

Кирилл Разлогов, культуролог и киновед, директор Российского института культурологи: «Тема телесного в культуре развивается волнами, и есть ли сейчас абсолютный курс на асексуальность – сказать невозможно. Включите канал Hustler по НТВ-ПЛЮС - и увидите, что эротика занимает там 100% времени. Сейчас просто есть привыкание к эротике, и на нее менее болезненно реагируют. Если мы разберем культурный процесс, то, скорее всего, выясним, что количественного спада сцен с обнаженкой в высокохудожественных произведениях нет. Спад был после победы сексуальной революции – с 1980-х до начала 90-х годов, а потом вновь – после того, как возобладал консерватизм – тематика стала актуальной.

Сейчас актуальность сексуальности не утеряна, поскольку пуританизм в разных странах, в том числе в России, не утерял позиции. Впрочем, все зависит от того, что человек читает и смотрит. Можно годами читать книжки и смотреть фильмы, не увидев ни одного обнаженного тела. А вот мои студенты были шокированы, когда увидели обнаженное мужское тело в фильме «За Маркса» Светланы Басковой, сделанном в прошлом году.

Те, кому телесность нужна для идеологических и художественных целей, используют ее. Общество свыклось с тем, что «это» показывают, поскольку нет жестких запретов. Сейчас запреты в некоторой мере возвращаются, поэтому возрастает художественная актуальность обнаженного тела, и художники – особенно авангардисты – начинают придавать ему большее значение. Чем больше пуританизма в обществе – тем больше обнаженного тела в искусстве.

Художник для того и существует, чтобы шокировать недовольного зрителя. Наоборот, если все дозволено – тогда голое тело показывать неинтересно. А если не дозволено – то это интересно, в этом есть содержательный посыл. Если общество не пуританское, раскрепощенное – все эротические мотивы уводятся в специализированные кварталы. Если пуританское – то высокое искусство начинает эксплуатировать обнаженное тело, поскольку оно запретно: это часть протеста высокого искусства против господствующей бытовой культуры.

Ханжество в обществе есть всегда. Что в Советском Союзе, что в дореволюционной России, что в раскрепощенной Америке – ханжества предостаточно. Оно всегда будет, это составная часть культуры каждого народа. Другое дело, такой ситуации, как в Иране, когда тебя могут закидать камнями за некую аморальность, – у нас нет. Это ситуация религиозного фундаментализма. Конечно, можно себе представить ситуацию православного фундаментализма, когда государство будет жестко вести себя по отношению к эротической опасности – так же, как современный Иран. Ну, тогда надо будет покрывать волосы, носить закрытые блузки – чтобы ничего не было видно и оставалось только догадываться. Хотя известно, что в догадливости кроется значительно больший эротический потенциал, чем в наготе.

Темы телесного, даже во времена запретов, все равно затрагиваются – просто табуируются. У Пушкина была «Гаврилиада» (кощунственная поэма, в которой в пародийном ключе обыгрывается сюжет Евангелия о Благовещении – «МР»), были непристойные гравюры в Японии в 17 веке, были первые порнографические фильмы в конце 19 века. 70% интернета – это порнография. С каждой новой технической новинкой объем порнографии будет увеличиваться – тем более, если усилятся запреты. Это часть человеческой культуры. В некоторых странах карается супружеская неверность, в некоторых – отрубают руку за воровство, это не значит что неверность или воровство куда-то исчезают.

А что касается сексуального импульса – то это вообще гарантия продолжения рода. Если его отменить – род не будет продолжаться, нации вымрут, как вымерли динозавры». 

share
print