Российский режиссер Борис Хлебников представил в конкурсной программе Берлинского кинофестиваля фильм «Долгая счастливая жизнь» – навеянную реальными событиями сельскохозяйственную драму, в которой молодой фермер вынужден возглавить миниатюрное народное восстание. В таком восстании, как считает режиссер, куда больше правды, чем в стотысячных московских митингах. «Мой район» узнал у режиссера, что происходит в российской глубинке и в российском кино.
– Борис, Берлинский кинофестиваль считается достаточно политизированным. Изменилось ли отношение к России за последние два года?
– К моей радости, это было совершенно незаметно. Никто меня не спрашивал про кровавый путинский режим. Что касается российского кино, к нему довольно равнодушно относятся на Западе. Всплеск интереса к конкретной стране – непредсказуемая вещь, это происходит какими-то волнами. Либо происходит масштабное событие типа Перестройки – в конце 80-х–начале 90-х было очень модным перестроечное кино – либо появляется новая волна в киноискусстве. Так происходит у румын сейчас, так было в Иране несколько лет назад. У нас ни того, ни другого нет, поэтому к нашему кино относятся равнодушно.
-
Фото: Андрей Сошников
-
Фото: Андрей Сошников
-
Фото: Андрей Сошников
– Вы рассказывали, что история фермера, который объявляет войну местной администрации, практически подлинная.
– Не то чтобы подлинная. Это собирательный образ. Это очень похоже на то, что происходит в России. Когда мы начали писать сценарий «Долгой счастливой жизни», похожие истории стали происходить все чаще. Причем в разных областях, с разными фермерами, мелкими предпринимателями. Мы, естественно, к этому приглядывались.
– В Москве и Петербурге существует стереотип: общественная жизнь происходит только здесь, люди в провинции пассивны, даже когда нарушаются их права. Так ли это?
– У меня совершенно противоположное мнение. Что я наблюдаю в маленьких городах и поселках: все сильные и брутальные люди протестуют против государства, пытаются от него отделиться. Пытаются жить независимо от политических и экономических установок, которые им навязываются. Все волеизъявления в Москве – маскарадные и декоративные по сравнению с тем, что происходит в провинции.
– Что общего у Александра Сергеевича, главного героя «Долгой счастливой жизни», с лидерами нынешней оппозиции? Фермеры из фильма, кажется, разочаровались в своем лидере.
– Нет в этом совершенно никакой параллели. Мы писали сценарий задолго до протестных движений. Сейчас тем более не стал бы сравнивать. Лидеры оппозиции показали за год, что абсолютно неликвидны. Меня радует одно: на митинги продолжают выходить горожане. Люди объединяются и хотят свободы. Я тоже хожу на митинги. Но мне абсолютно плевать на лидеров оппозиции, потому что с ними скучно.
– Вы довольно долго ездили по глубинке в поисках натуры для съемок. Расскажите, как это происходило?
– Это происходило в течение двух лет, но с огромными перерывами. Если брать в совокупности, месяца два мы пропутешествовали. Ехали из Москвы в сторону Мурманска. Проехали Московскую, Тверскую, Ленинградскую области и Карелию. Потом объездили Рязанскую и Тульскую области. Везде пытались с фермерами общаться, интервью у них взять, что-то выяснить. В менталитете разницы я не почувствовал. Эти районы отличаются по плодородию. У каждого своя сельскохозяйственная специфика. Одни что-то выращивают, другие занимаются животноводством. Есть одна черта у всех фермеров, которых я встречал, – это наивные, чудаковатые, романтичные люди. По одной простой причине: фермерство – невыгодное и абсолютно обреченное дело. Они это обнаруживают не сразу, а постепенно. Цикл хозяйства – пять лет, потом оно окончательно загибается. У нас такие законы, такая экономика, что заниматься фермерством невозможно.
– Могло ли карликовое народное восстание из «Долгой счастливой жизни» произойти не в традиционной российской глубинке, в где-нибудь на Северном Кавказе или в Якутии?
– Такой тип конфликта мог произойти, где угодно. Наверное, со ссылкой на темперамент, если говорить про Северный Кавказ.
– На создание фильма вас вдохновил американский вестерн «Ровно в полдень» 1952 года. В нем представитель государства, шериф, сражается с бандитами. У вас же государство выступает в роли бандита. Есть ли принципиальное значение, от чьего имени выступает главный герой?
– Мой герой выступает о лица местного сообщества, а не государства. В этом и есть разница: что такое правда в России, и что такое в Америке.
– Как-то непатриотично.
– Ради бога, я совершенно не соотношу себя с формулировкой патриотизма, которая сейчас в ходу. Уж лучше быть непатриотом, чем трактовать его, как нам предлагают. Очень простая схема: у американцев есть нормальная полиция... ну, бывают какие-то отклонения. У нас хрен разберешь, где, что и как. Везде абсолютная мешанина. Герой не может быть героем. Герой не может быть однозначным, как в американском кино. Нет однозначного добра и зла – так это работает в России. Поэтому я не делаю жанровые фильмы: невозможно сделать правдивым максимально положительного героя. Непонятно, против чего он должен бороться. Все очень мутное и непонятное.
– Может, американцы просто наивнее?
– Не-не, точно вам говорю.
– Расскажите про Берлинале. Как встречали «Долгую счастливую жизнь»?
– Я не знаю, ну, хлопали. Не знаю, из вежливости, или фильм понравился. Просто у меня нет точки отсчета, я впервые на такой церемонии.
Борис Хлебников в третий раз представляет Россию на Берлинском кинофестивале. В 2003 году фильм «Коктебель», снятый совместно с Алексеем Попогребским, победил на конкурсе сценариев Европейской киноакадемии. В 2009 году вне конкурса демонстрировалась его «Сумасшедшая помощь». В конкурсной программе Берлинале Хлебников участвовал впервые. Российская премьера «Долгой счастливой жизни» намечена на конец марта – начало апреля 2013 года. Выход четырехсерийного фильма о хирурге и священнике Луке Войно-Ясенецком, который Хлебников затеял вместе со своим постоянным сценаристом Александром Родионовым, по словам режиссера, пока под вопросом.
