На протяжении минувших недель нас призывали ненавидеть Эстонию, эстонских фашистов, зарвавшееся никчемное государство. Говорили об избитых, униженных, о патриотах, встающих закидывать калом иностранные посольства, не пить эстонский бальзам и не есть эстонские шпроты.
Как бы в единодушном порыве от Камчатки до Калининграда страна объединилась, чтобы негодовать, чтобы противостоять попыткам провести историческую ревизию. Встали плечом к плечу и чиновник, и бритоголовый, и демократ, и юный хунвейбин из прокремлевского движения, и владелец магазина, и всякий депутат.
Нам говорят, что это хорошо. Что это патриотизм. И что нация поднимается с колен и начинает чувствовать себя великой страной.
|
Неужели нам для того, чтобы встать с колен, нужно поставить на колени кого-то другого? |
А я вспоминаю, как не так давно нас уже объединяли вокруг ненависти к Грузии. А до этого — к оранжевым украинцам. А еще раньше — к полякам, избивающих детей российских дипломатов. Вспоминаю и думаю, а неужели ненависть — это единственное, вокруг чего нас можно и нужно объединить? Неужели патриотизм — это умение находить врага, а потом во имя родины источать в его сторону презрение и желчь? И неужели нам для того, чтобы встать с колен, нужно поставить на колени кого-то другого?
Публично и как бы от имени народа изливаемая злоба и неуважение по отношению к соседям уже привели к тому, что по периметру границы у нас не осталось друзей. Нас боятся, но над нами смеются, и нас презирают. Кто-то считает, что это — признак растущего величия. Но тогда самой великой державой нужно считать Северную Корею: у них нет друзей — только враги.
Ненависть как национальная идея — штука не новая. Немцы до сих пор жалеют, что однажды они позволили этой идее овладеть народным сознанием. Поэтому, когда вы смотрите телевизор, читаете газеты, прислушайтесь к своим чувствам: весь этот поднимающийся в сердце гневный патриотизм не есть ли просто искусственно пробуждаемая злоба?
Я не оправдываю действия эстонского правительства. Я призываю вас думать своей головой.
