Истории

Борис Кагарлицкий: Новый политический лидер в России может появиться за 3-5 месяцев

Покупая китайские товары, связываясь со службой поддержки европейского банка, которая расположена в Индии, путешествуя, мы замечаем, что мир изменился. Люди, которые представляют услуги первой необходимости, не обязательно расположены близко. А если мы хотим предложить услуги на рынке труда, мы тоже должны уезжать в страны третьего мира? Социолог Борис Кагарлицкий рассказал, как осуществляются «гонки на спуск» в экономике и к чему это приведет в политике. В том числе в России.

Что такое принцип «продвижения демократии» в действии? В большинстве стран мира правители избираются на конкурентной или псевдоконкурентной основе. В отличие от Леонида Ильича, Путин был избран на всенародном голосовании, где у народа был шанс – реальный или мифический – сказать «нет». Целые континенты, такие как Латинская Америка, со второй половины XX века перешли на демократический тип правления. Демократия распространяется вширь, но содержание демократических институтов стремительно выхолащивается. Выборы фальсифицируются. Избиратели превращаются в голосующих зрителей. Почему так происходит?

В 70-е годы XX века под лозунгом борьбы с инфляцией неолиберальные философы и экономисты поставили вопрос о «снижении издержек». Речь шла о государственных расходах, хотя государство, как мы знаем, – не единственный источник инфляции (пример тому – кредитная инфляция). Что же произошло с обществом потребления? Форд говорил: «Мои рабочие должны покупать мои машины». В неолиберализме рабочие должны оставаться потребителями при том, что их зарплата снижается с каждым годом. Исторически социальное государство и общество потребления – сиамские близнецы. Как укокошить одного младенца (или кровь ему пустить), чтобы второй не пострадал?

  • TASS_2470450.jpg

    фото: ИТАР-ТАСС

  • TASS_2470452.jpg

    фото: ИТАР-ТАСС

  • TASS_2470449.jpg

    фото: ИТАР-ТАСС

Ответ нашли очень быстро. В конце 80-х годов известный географ и экономист Дэвид Харви ввел понятие «spatial fix», – решение проблемы в пространстве, а не во времени. Вы должны перенести производство в страны с дешевой рабочей силой, где нет забастовок, экологических ограничений и плохо работают социальные институты. Это приводит к удешевлению товаров, и даже при падении заработной платы люди потребляют больше. Начались так называемые «гонки на спуске». Все правительства мира получили сигнал: если у вас большие ограничения для бизнеса, высокая зарплата и дорогие работники, капитал уйдет туда, где этого нет. Выигрывает правительство, которое делает больше гадостей собственным гражданам.

Самый показательный пример, который я видел, – это Бомбей (или Мумбаи, город на западе Индии). Люди спят на улицах. Милая молодая женщина стелет на тротуаре простыночку для себя с мужем, мимо них брезгливо ходят крысы… Рядом расположены трущобы: четыре палки, брезент, иногда электричество. Я спрашиваю у гида: «Почему люди спят на улице, а не переселяются в трущобы?» Индиец отвечает: «Это невозможно, в трущобах место стоит 4 тысячи долларов». «Но почему так  дорого?» Индиец посмотрел на меня как на полного идиота: «Вы что, не знаете, какие сейчас цены на недвижимость?»

В страны типа Индии переходит не только производство, но и низкоквалифицированный хайтек. Например, вам нужно редактировать сайты. Зачем нанимать французов, если этим могут заниматься арабы? Разница только в зарплате. У меня была карточка английского банка, куда английский издатель перечислил гонорар. Я потерял бумажник, и карточку нужно было заблокировать. Звоню в службу поддержки. Консультант спрашивает на плохом английском: «В каком районе Лондона вы живете?» Ни в каком, – отвечаю я. – Тогда мы не можем вам помочь. – Позовите своего менеджера. – У меня нет менеджера. Через некоторое время встречаю в аэропорте знакомого, который говорит: «Думаешь, ты звонил в Лондон? Ты звонил в Дели или еще черт знает куда! Его менеджер за тысячу километров».

До этого была не менее гротескная история. В Америке я собирался поменять авиационный билет. По телефону со мной говорили так по-хамски, что я даже не испытал ностальгию по советской родине. Вешаю трубку, говорю своему нью-йоркскому коллеге: «Со мной даже в Советском Союзе так не разговаривали». Он отвечает: «Ну естественно, ты же в тюрьму звонил». Очень удобный способ: человек 24 часа сидит на месте и отвечает на звонки. Судя по всему, американские заключенные проиграли в конкурентной борьбе индусам. 

По многим признакам современный кризис должен был стать продолжением краха доткомов 2001 года (когда обанкротилась куча компаний-пузырей с названиями, оканчивающимися на «.com»). Этого не произошло – на выручку пришло военное кейнсианство. Войны в Афганистане и Ираке повысили расходы, простимулировали спрос. Война далеко, жертв мало, военные заказы большие. Стоимость молотка – 3 доллара. Стоимость такого же молотка, сделанного для армии, – 200 долларов. Американцы тоже умеют воровать.

Наконец, последняя волна «гонок на спуск» переместилась в Китай. Для Европы, США и России возникла серьезная проблема: разрушилась система вертикальной мобильности в обществе. Если условный господин Холманских мог сделать карьеру от подмастерья до начальника цеха, то современный подмастерье такой возможности не имеет. Среднее звено рабочих переведено в Китай. Общество сегментируется. Происходит сильная демотивация, и деморализация. Начинаются «городские бунты», как в позднефеодальную эпоху. 

Антиинституциональный бунт в России – это угроза выхода на политическую арену не придуманных экстремистов, с которыми борется Центр «Э», а реальных политических сил, которые могут оказаться как спасителями, так и разрушителями. Разгон политического лидера может произойти за 3-5 месяцев. Вывод оптимистический: кризис институтов нам менее страшен, чем Западу. Потому что наших институтов не жалко. Кризис институтов в России не является кризисом демократического представительства за неимением оного. Таким образом, кризис институтов является фактором демократизации.

Лекция «Крах необлиберализма» прочитана Борисом Кагарлицким в образовательном центре «Дом Бенуа».
 

share
print