Каждый год в Петербурге выдаются на-гора несколько программ по развитию толерантности. Меж тем, очевидно, что воспитывать незлобивое отношение к иммигрантам нужно еще в школе, а значит, вся надежда на учителей. «Мой район» выяснял, насколько успешно и главное – искренне педагоги справляются с этой задачей.
Исследования по поводу ксенофобии в школах были реализованы в разных проектах сотрудниками Центра молодежных исследований НИУ ВШЭ-Санкт-Петербург в течение последних лет. Всего были опрошены преподаватели примерно из 200 школ. В основном, учителя вели себя достойно и не прокалывались на нелюбви к представителям определенных национальностей. Но если вести беседу не под диктофон или просто разговаривать очень долго, учителя сами не замечают, как начинают откровенничать. Даже те, кто старается искать положительные стороны во всем. Достаточно послушать, какими словами преподаватели описывают детей мигрантов: они ласковые, они послушные, они ластятся. По мнению корреспондента «МР», такое описание больше подошло бы домашнему котенку, чем хомо сапиенсу.
Ученые-социологи поведали, что на смену расизму агрессивному пришел более тонкий «преемник». Не то чтобы иностранные граждане больше от него страдали, зато сами «расисты» не в курсе, что проявляют нетерпимость по отношению к себе подобным.
Моделей современного расизма множество. Культурный – это когда расист делает упор на защиту «наших культурных ценностей» в условиях наплыва иммигрантов. Символический – направлен на защиту традиционных ценностей «белого общества» (индивидуализма, трудовой этики и законопослушности). Амбивалентные расисты уверены, что они – за свободу, равенство и братство, но яростно стопорят все идеи по оказанию национальным меньшинствам материальной помощи. Старомодная форма предрассудков, когда люди демонстрируют открытый расизм, вытесняется новыми латентными формами. Предрассудки становятся не более мягкими, а более тонкими, и расцветают в виде движения в защиту гражданских прав, программы обучения риторике, говорению, артикуляции. А дальше - законодательные запреты «языка вражды» с реальными сроками за нетолерантное высказывание. Разве это не те же самые предрассудки, просто перевёрнутые с ног на голову?
Нетрудно догадаться, что разными видами современного расизма поражены многие петербургские педагоги. Некоторые застенчиво поведали, что в школах то и дело возникают вспышки педикулеза и все время получается, что вшами дети заражаются от детей мигрантов. Не то чтобы таджикские или узбекские дети не любили мыться - просто они очень уж скученно живут, минимум по пять человек в одной комнате. Так говорят учителя, которые сами домой к ученикам не ходили: просто они мыслят стереотипно.
О том, как действуют эти стереотипы, социологи выяснили с помощью одного хитрого эксперимента.
«Мы записали несколько видеороликов с детьми-второклассниками, - говорит преподаватель НИУ ВШЭ Раиса Акифьева. – Задавали им простые вопросы, как для дошкольников: сколько тебе лет, мальчик ты или девочка, где родился и где живешь. Все отвечали примерно одинаково, хотя в группе было четверо мальчишек и две девчонки, и трое из шестерых имели явно выраженную азиатскую внешность. Звали этих ребят Оксана, Равшан и Равиль. Но изучали мы не учеников, а учителей, поэтому показали видеоролики педагогам, поделив их на две фокус-группы: те, что имеют опыт общения с детьми мигрантов, и те, что не имеют. Затем учителям было предложено заочно проставить ребятам оценки: угадать, как они на самом деле учатся в школе, каковы их мотивации. Первая группа (учителя без опыта работы в полиэтническом классе) про всех троих заявила, что они, скорее всего, находятся в конце классного списка, а в школу ходят не потому, что интересно учиться, а ради того, чтоб видеться с друзьями-одноклассниками. Во всяком случае, из предложенных вариантов ответов больше всего процентов набрали именно такие.
Зато в группе педагогов, уже учивших детей из восточных и смешанных семей, отношение было нейтральное. И предполагаемый средний балл, выставленный ребятам, оказался повыше, и в мотивацию «учиться интересно» педагоги охотней поверили. На вопрос, взяли бы вы этих ребят в свой класс, учителя с опытом ответили «да», а педагоги без опыта замялись».
О незаметной учительской ксенофобии свидетельствует и такая деталь. Интервьюеры опросили преподавателей русского языка: в чем основная сложность преподавания. Многие ответили прямо: в классе много ребят из иностранных семей. Хотя логичнее было бы сказать: в классе много ребят, для которых русский язык не является родным. Будь это учителя по другому предмету, например, по математике, можно было бы объяснить оговорку косноязычием, но опрашивали-то именно русистов!
Отношение к мигрантам со стороны учеников отличается и зависит от города. Социологи проводили свои исследования в Петербурге, Краснодаре и Ульяновске. Ульяновск – депрессивный регион, который тоже поражен ксенофобией, но направлена она не в адрес среднеазиатских мигрантов (их там мало), а на нацменьшинства, 100 лет назад прижившиеся в Поволжье. В Краснодаре патриотизм - с ярым оттенком русскости, да не простой, а казачьей. А в Петербурге принято делать ставку на особую петербургскую индивидуальность: хорошее воспитание, грамотную речь и т.д. Очень в невыгодном свете предстает мигрант, не умеющий себя вести в обществе и плохо говорящий по-русски. В другом месте к нему, быть может, отнеслись бы терпимей.
Впрочем, к панку или готу отношение в молодежной среде примерно такое же. По наблюдениям социологов, петушиный гребень и восточный акцент – это стигматы одного порядка.
Добавим, что детская ксенофобия, если и будет развиваться, то на весьма странном фундаменте, ведь с каждым годом петербургские дети все хуже знают географию и историю родного края. Многие уверены, что Азербайджан – это город, причем, недалеко от нас, а Татарстан – страна. Неудивительно, раз у нее свой президент…
