Президент Медведев предложил увеличить сроки президентских и парламентских полномочий – до шести и пяти лет соответственно. Глава государства, по сути, поставил нас перед фактом изменения Конституции, даже не пытаясь предложить всеобщий референдум.
Источник власти, которым, согласно Конституции, является народ, и ухом не повел. Предложи президент сам себе не шестилетний, а пожизненный срок правления – вряд ли бы что-то изменилось.
Те же самые люди, которые в девяностые не выходили из дома без транзисторного приемника, слушая многочасовые заседания первой «перестроечной» Думы, сегодня, «поднявшись с колен», даже не помышляют о том, чтобы отреагировать на бесцеремонное попрание главой государства прав каждого на свой выбор, свое мнение, свою жизнь.
Я тоже не слегла с сердечным приступом и даже не сочинила листовку о том, что быть бессловесными рабами стыдно, и не клеила ее под покровом ночи хотя бы на дверь собственного парадного.
Мне не нравится то, что происходит с моей страной, но я не готова положить жизнь на борьбу с системой. Я не вступлю ни в какую политическую партию, потому что мне не нравится ходить строем – под любым флагом.
Я не выйду на площадь и не крикну: «Нет полицейскому государству!», потому что не хочу сидеть в тюрьме, а меня в этом случае посадят обязательно: я не Максим Резник, и гамбургские парламентарии не заступятся.
Я – обыватель. Все мое окружение – обыватели. Умные, образованные люди, попадаются блестящие профессионалы, большинство помогает родителям и растит детей.
Мы все понимаем, но будем молчать. И отдавать детей в «мишки» – сами были пионерами, ничего страшного. Противно, но не смертельно. Все это уже было – и разговоры на кухне, и самая единая с народом партия. Ну подумаешь, не пускают в страну молоденькую журналистку. Слава богу, нас выпускают. Пока…
Мы настолько привыкли, что от нас не зависит абсолютно ничего, что нас это уже не волнует. Лишь бы не били.
14 декабря я пойду на марш несогласных. Всегда хожу на марши – это моя работа. И знаю в лицо большую часть тех, кто идет не соглашаться. Это одни и те же люди. И их мало, по-настоящему свободных людей.
Те же самые люди, которые в девяностые не выходили из дома без транзисторного приемника, слушая многочасовые заседания первой «перестроечной» Думы, сегодня, «поднявшись с колен», даже не помышляют о том, чтобы отреагировать на бесцеремонное попрание главой государства прав каждого на свой выбор, свое мнение, свою жизнь.
Я тоже не слегла с сердечным приступом и даже не сочинила листовку о том, что быть бессловесными рабами стыдно, и не клеила ее под покровом ночи хотя бы на дверь собственного парадного.
Мне не нравится то, что происходит с моей страной, но я не готова положить жизнь на борьбу с системой. Я не вступлю ни в какую политическую партию, потому что мне не нравится ходить строем – под любым флагом.
Я не выйду на площадь и не крикну: «Нет полицейскому государству!», потому что не хочу сидеть в тюрьме, а меня в этом случае посадят обязательно: я не Максим Резник, и гамбургские парламентарии не заступятся.
Я – обыватель. Все мое окружение – обыватели. Умные, образованные люди, попадаются блестящие профессионалы, большинство помогает родителям и растит детей.
Мы все понимаем, но будем молчать. И отдавать детей в «мишки» – сами были пионерами, ничего страшного. Противно, но не смертельно. Все это уже было – и разговоры на кухне, и самая единая с народом партия. Ну подумаешь, не пускают в страну молоденькую журналистку. Слава богу, нас выпускают. Пока…
Мы настолько привыкли, что от нас не зависит абсолютно ничего, что нас это уже не волнует. Лишь бы не били.
14 декабря я пойду на марш несогласных. Всегда хожу на марши – это моя работа. И знаю в лицо большую часть тех, кто идет не соглашаться. Это одни и те же люди. И их мало, по-настоящему свободных людей.
