Общество, еще недавно молчаливое, равнодушное и угрюмое, политизируется на глазах. Даже академические ученые уходят в политику. Потому что так больше нельзя. Ирина Прохорова - редактор "Нового литературного обозрения", крупнейшего литературоведческого журнала в России. Старшая сестра олигарха Михаила Прохорова и его доверенное лицо на президентских выборах, она без труда затмила брата - во всяком случае, как оратор. Ирина Прохорова ответила на вопросы "Моего района".
— В обществе — особенно в необразованных его слоях — стало модно презирать гуманитарное знание и его носителей. Мол, литературовед — это человек , который ничего не делает, но неплохо зарабатывает. В свою очередь, гуманитарии жалуются на невостребованность. Почему так сложилось?
— Тому есть объективные причины. С распадом Советского Союза статус социальных и гуманитарных наук провис. Люди элементарно стали получать мало денег. Раньше ведь это была престижная профессия не только с точки зрения статуса, но и с точки зрения заработка. Но есть моменты и более сложного характера.
— А именно?
— Нам надо меняться! Если мы хотим быть востребованными обществом, надо обращать на него внимание. Например, крайне мало профессионалов работает в просветительской сфере. Нет или почти нет научно-популярной литературы. Культурный читатель не может читать тексты литературоведов — в силу их специализированности. В советское время крупнейшие исследователи всеми силами искали путь к публике, например, у Юрия Лотмана был замечательный цикл лекций на телевидении, а Арон Гуревич пробивался к студенческой аудитории.
-
фото: ИТАР-ТАСС
-
фото: ИТАР-ТАСС
-
фото: ИТАР-ТАСС
-
фото: ИТАР-ТАСС
-
фото: ИТАР-ТАСС
-
фото: ИТАР-ТАСС
-
фото: ИТАР-ТАСС
-
фото: ИТАР-ТАСС
-
фото: ИТАР-ТАСС
-
фото: ИТАР-ТАСС
— Вот и вы — вышли к публике. Пусть не как литературовед. Как политик. В дебатах с Никитой Михалковым вы были просто блестящи. Да и вообще блистали в ходе президентской кампании. Отложить НЛО и заняться политикой — не думали?
— Не могу сказать, что стала другим человеком. Но жизнь моя определенно изменилась. Во-первых, участие в такой большой кампании дает новый жизненный опыт. Для меня как для историка культуры он бесценен. Это заставляет по-другому смотреть, как функционирует общество... Но политика — особая сфера со своими законами. А я занимаюсь продвижением новых идей в общество — то есть гуманитарным знанием.
— После тех самых дебатов Михаила Прохорова стали в шутку называть «Младшим братом Ирины Прохоровой». Мол, в публичном поле вы его превзошли. Есть у вас соперничество в семье?
— Это искусственно раздутое, мнимое противостояние. Наши с братом отношения можно описать так: взаимопомощь и поддержка. Я не соперник брату своему. Он человек, мягко говоря, незаурядный. Я понимаю, что мои сестринские комплименты будут восприняты скептически... Но руководство крупными проектами требует настоящей незаурядности. Я ему соратник, группа поддержки, человек, компетентный в определенной области. Не более того.
— Каково ваше мнение как компетентного литературоведа и начинающего политика — об итогах выборов?
— Количество злоупотреблений и фальсификаций — велико. Карусели можно было наблюдать невооруженным глазом даже на улицах Москвы. Так что никаких откровений тут быть не может. Но отвлекаясь от этой грустной темы — для меня есть несомненный позитивный результат моего брата. По независимым оценкам он набрал 15-16 процентов. И эта цифра мне кажется правильной. То, что официально он получил 8 процентов, — это не к нам вопрос, а к господам волшебникам. При всех проблемах кампании, при том, что брат стратовал поздно, что ему не давали выхода на экран — это колоссальная цифра. И она показывает, что общество наше куда более зрелое, чем принято судить. Распространенное мнение о том, что наши люди не любят успешных и богатых и никогда за них не проголосуют, оказалось ошибочным — цифры показывают, что это не так. Общество лучше, чем само о себе думает. Сейчас появляются особые люди — и это не бунтовщики и смутьяны, это, мне кажется, такой авангард гражданского общества. И это созидательный авангард. Люди говорят о моральных ценностях, о гуманности, об уважении к личности, о пользе созидательного труда. Это позитивно.
— И вы искренне верите, что общество можно вот так вот потихоньку улучшать и улучшить? Мирно? Уговорами? Без революций?
— Конечно, возможно. Если власть при этом не будет препятствовать этому, ужесточая репрессивную систему. Более того, мне кажется, что это самый правильный путь. Всякая революция — это социальная катастрофа, это результат полной недееспособности всей системы государственного управления. И в этом смысле замечательно, что общество пытается бороться за мирный, эволюционный путь. На этом пути нас ждет много испытаний, но Россия не уникальна, этот путь прошли многие страны. Это и есть диалог общества и государства, где граждане постепенно отвоевывают и расширяют сферу приватного пространства: неприкосновенность и безопасность личной жизни, возможность частной инициативы, свободного передвижения и самоорганизации и т.д. Давайте четко определять, на какую систему моральных ценностей мы опираемся, и действовать в соответствии с этой системой. Хватит бегать с дрекольем. Все это заканчивается трагически.
— Итак, люди — мирно, без дреколья — выходят и мирно что-то формулируют. А вы не боитесь, что все это закончится кровавым воскресеньем? Или площадью Тяньаньмынь?
— Бояться всегда нужно! Но очень хочется надеяться, что власти хватит здравого смысла понять, о чем с ней говорят ее граждане. Пока что целый ряд политических деятелей представляет протестующих как чуть ли не фашистских захватчиков. Население своей собственной страны представляют как внутреннего врага, который якобы хочет развалить «великую державу».
— Мы начали разговор с востребованности. А за пределами профессиональной сферы — нужен сейчас интеллигент? В политике, в общественной жизни? А может — не просто нужен, а обязан покинуть башню из слоновой кости?
— Хочу отметить, что к интеллигенции (вернее – к образованному сословию) у нас вообще предъявляется множество нелепых претензий. У нас она во всем всегда виновата. Вот и Говорухин вдруг начал делить интеллигенцию на настоящую и на, извините, говно — не к месту вспомнив ленинскую цитату. Вся эта антиинтеллектуальная кампания приводит к варваризации общества.... Первый долг интеллигента — быть профессионалом в своем деле! Но для чего нам знание истории, экономики, литературы, если мы не делимся этим интеллектуальным богатством с обществом? Если мы не объясняем людям, где и как ими манипулируют? Общество само не всегда сможет сопротивляться ложным и страшным идеям, которые ему навязывают.
— Получается, мы зря ругаем власть, кляня ее за авторитарность? То есть понятно, что не зря — но и в рамках системы от нас что-то зависит? К этому клоните?
— Да, люди должны лоббировать свои интересы! У нас есть лоббирование только на уровне экономических гигантов. А вот представьте, что объединяется большое количество экологических организаций. И все коллективно требуют, чтобы заводы поставили очистные сооружения, чтобы дети не дышали гадостью. Вот это и есть гражданское общество, и мы в самом начальном процессе его строительства. Увы, многовековая деспотия заставила нас выработать одиночную стратегию выживания: самому вырваться, бросив остальных позади. Мы должны изменить этот навык, иначе никакие митинги не помогут.
— А как вы в целом относитесь к мартовским митингам?
— Я отношусь к ним очень позитивно и активно в них участвую. Это здорово, когда люди выходят с политическими требованиями, но социальная и гражданская активность этим не должна ограничиваться. Нужна кропотливая системная работа: борьба за изменение и гуманизацию нашего законодательства, за доступные и качественные системы здравоохранения и образования и т.д. У нас отсутствует даже профессиональная солидарность; приведу пример из истории журналистского сообщества. Когда закрывали старое НТВ, журналисты, казалось бы, должны были встать за компанию горой, потому что это было наступление на их профессиональный цех. А я знаю, что многие сказали — «а подумаешь». Вот это и есть главная болезнь нашего общества, и потому нас так легко разбить поодиночке.
— Вот мы и вернулись к вашему, к профессиональному. Я знаю, что вам интересней о литературе, а не о политике — вот мы и оставили самое интересное на потом. Вопрос про историю русской литературы: есть в ней «дырки», потерянные писатели, которых однажды откроют широкой публике, как когда-то Олейникова или Добычина?
— Мы в «Новом литературном обозрении» двадцать лет занимаемся подобными открытиями. Пытаемся создать другую историю литературы, другой ряд имен, приоритетов. Например, недавно опубликовали уникальные дневники Людмилы Шапориной, переводчицы и театрального деятеля, создавшей первый в России театр марионеток. Она вела дневник с 1920-х по 1960-е годы, и это подробные и поразительные описания советской эпохи ее самого трагического периода. И такие имена постоянно возникают. Одно из них — Леонид Цыпкин с его легендарным романом «Лето в Бадене». Поразительная книга на материале дневников жены Достоевского. Если бы роман вышел в 70-е годы, когда и был написан, — это был бы разрыв бомбы. А его много лет спустя случайно открыла Сьюзан Зонтаг, известный американский критик, и мы первые, кто издал эту книгу по-русски здесь.
— А сейчас кто — великая литература? Кого будут проходить в школах через полвека?
— Такие вещи непредсказуемы — кого будут проходить в школах и будут ли. То, что становится классикой, проходит испытанием временем. Очень много факторов случайных. Что в этой ситуации может литературный критик? Освещать тексты, интересные с его точки зрения. Надо помнить, что институт критики — это довольно гибкая вещь. Искать духовных лидеров здесь бессмысленно. Для этого и существует в совремнном мире большое количество издательств. Главы этих издательств по сути являются практикующими критиками. Если исчезает разнообразие и многообразие эстетических оценок, тогда начинается монополия, коррупция и вкусовщина. Российская история XX века — тому свидетель. Когда государство, а не читатель, начинает определять, кто главный писатель, а кто не главный, — это приводит к катастрофе.
—Вы последовательный антигосударственник!
— Нет, я сторонник современного государства, которое должно быть умелым координатором деятельности людей, а не огнедышащим драконом, требующим постоянных кровавых жертв.
