Бернард Мор, журналист портала E24.no, крупнейшего делового интернет-издания Норвегии, размышляет о причинах и последствиях трагедии в Осло и острове Утойя.
В тот день был последний день моего отпуска (у меня родился ребенок и я взял три недели, чтобы провести их с семьей).
Я был на квартире у брата в центре Осло, всего в 500 метрах от места взрыва. Говорят, что хлопок был сильный и его было слышно по всему центру, но я-то как раз ничего не заметил, потому что сидел в наушниках – музыку слушал. Потом позвонила жена, всё рассказала, я стал обзванивать друзей и знакомых, пытаясь выяснить, у всех ли всё в порядке.
К счастью, никто из них не пострадал. Какое-то время я пытался вернуться к повседневным делам, расслабиться, провести остаток последнего дня отпуска, как планировал, но не смог. Всё, что случилось, не выходило у меня из головы.
Я вышел, чтобы немного развеяться, прогуляться по центру. Прошло уже часа три спустя после взрыва. Еще никто ничего точно не знал об огромном количестве жертв (полиция опубликует данные только на следующий день), да и вообще еще не было никаких официальных сообщений о масштабе трагедии.
Но меня поразила необыкновенная тишина на улицах, разлитая по городу скорбь. У прохожих были красные глаза, как будто они только что плакали. Единственные люди, которые смеялись, веселились, были иностранцы, туристы, которые, скорее всего, и не знали ничего о произошедшем.
Сейчас всех в Норвегии переполняет скорбь. И эта скорбь объединяет. По всей стране люди собираются вместе. В центр Осло пришли 200 тысяч человек, чтобы почтить память погибших, - последний раз такое количество людей собиралось здесь, когда объявили об окончании Второй Мировой войны. В горе люди становятся едины. И они все разделяют отвращение к тому человеку, который это горе причинил.
Почему это произошло именно у нас, в Норвегии? Было ли это трагической случайностью, следствием непредсказуемых действий безумца, от которых не может быть застрахована никакая страна, никакой город? Или были еще какие-то причины? Я лично не берусь сказать.
Есть мнение, что отчасти проявленная агрессия – следствие того, что у какой-то части общества, людей, придерживающихся очень правых взглядов, противников политики мультикультурализма, толерантности, ярых националистов, - у них не было никакой возможности публично выразить свою точку зрения.
Ни одно норвежское СМИ не даст этим людям доступа к своей аудитории, никакая политическая партия не захочет запятнать себя связями с ними.
Лишенные возможности хоть как-то принять участие в политической и общественной дискуссии, они не имеют возможности излить свою ярость. Есть мнение, что, если бы эти люди больше были бы включены в политический диалог, то можно было бы избежать крайних форм агрессии. Это как русские террористы в XIX веке убивали невинных людей, потому что для террористов это был единственный способ привлечь внимание к себе и своим идеям.
В Норвегии есть правая политическая сила – Партия прогресса (крупнейшая оппозиционная сила на данный момент). Но это никак не радикальная партия, а скорее либерально-консервативная.
Национализм не является их основным коньком, хотя да, они выступают за ужесточение миграционного законодательства и тому подобное. Думаю после трагедии, которая произошла в Осло, эта партия потеряет голоса, а правящая партия — лейбористы — голосов добавит.
Насилие, несомненно, осудили все, но есть люди, которые не откажутся от своих право-радикальных взглядов и после всего случившегося. Но всё равно, ряды правых поредеют хотя бы потому, что очарование националистическими идеями для многих людей развеется, а правящей Лейбористской партии будут наоборот сочувствовать, как сочувствуют жертве: во время побоища на острове Утойя погибла будущая элита этой партии.
История с терактом особенно отзывается в моем сердце. Я уже был свидетелем одной такой трагедии: когда в Москве в 2003 году у входа на аэродроме «Тушино», где проходил фестиваль «Крылья», взорвалась бомба, я стоял в очереди всего в метрах пятидесяти от эпицентра.
