Кто в нашей стране «и. о. царя», при каких условиях она снова может стать монархией и что с россиянами делает чувство вины за убийство самодержца – эти вопросы обсуждались на круглом столе в ресторане «48 стульев», организованном «МР».
В дискуссии, организованной «Моим районом», приняли участие Геннадий Жирков, профессор кафедры истории журналистики СПбГУ, Александр Коваленко, зам. генерального директора компании "НДВ СПб", Александр Ионов, зам.генерального директора компании «Питерлэнд», управляющий «МР» Лариса Громыко и главный редактор издания Ольга Гнездилова.
Л. Громыко: Как вы думаете, что потеряла наша страна, когда мы свергли монархов? Может быть, не стоит обсуждать преимущества и недостатки Советской власти, но, тем не менее, что мы потеряли? Чего нам до сих пор не хватает?
А. Ионов: В основе монархии – богоугодная власть, народ в этом случае авторитет правителя уважает и понимает, что законы, которые принимает монарх, идут от бога. Если говорить, что мы потеряли, что отторгалось целенаправленно, то это, конечно же, вера.
А. Коваленко: Семья есть ячейка общества, любая фирма – ячейка общества, независимо от того, состоит она из двух, из трех, из ста человек. Система управления одинаковая. Принимать решения должен один человек. То же самое касается государства. Не бывает правителей, директоров, глав семьи, которыми были бы довольны все. У нас есть президент, и был один, другой и третий, до этого была монархия, нельзя удовлетворить всех, всегда будут недовольные. Здесь нет компромиссных решений. Но для того, чтобы все двигалось по определенному плану, кто-то один принимает решения, и человек должен быть способен к этому. Это внутренние качества, люди обыкновенно рождаются с ними.
Умный руководитель видит на год, на пять вперед, на поколение вперед и принимает решения, которые для посторонних наблюдателей могут быть удивительными и непонятными. Но потом время показывает, что решение было правильным. Поэтому, говоря о потере монархии, можно сказать, что мы потеряли управление.
Кукловод некоронованный
О. Гнездилова: В любом государстве есть президент, если говорить об управлении.
А. Коваленко: Когда каждый может выразить свою точку зрения, это позволяет видеть больше, но все равно решения принимает один человек.
О. Гнездилова: То есть царь в любом случае есть, просто он не всегда коронованный. А у нас есть?
А. Коваленко: Некая система управления видна, но нам непонятно, откуда она исходит. Это не обязательно тот человек, которого мы видим на экране телевизора. Возможно, есть какой-то кукловод. Мне кажется, эта иерархия уходит далеко вверх, за наши представления. Того, кто дергает за ниточки, тоже дергают за ниточки.
На примере компании – люди видят руководителя, для них он бог. А есть еще акционер, у которого, может быть, есть дядя, который оставил ему наследство, и, оказывается, он принимает решения. Люди, которые проявляют недовольство властью, часто не в курсе реальных дел.
В школе королей не учат
А. Ионов: Некоторых людей готовят к власти с рождения. Все зависит от качеств человека, к кому переходит власть и как она переходит.
А. Коваленко: Тут нужно говорить о двух вещах. Во-первых, есть такое понятие – чистота породы, и монархи об этом знают, и они следят за чистотой крови и чистотой породы. Это очень важно, если говорить о генетике. Второе – это воспитание. Невозможно получить монарха из того, кто окончил нашу обычную советскую школу, потому что там учат «выше, дальше, быстрее» – раз, запрещают ошибаться – два. Задача школы – создать людей управляемых, а не управляющих. Управляющих с детства обучают по-другому, они позволяют себе ошибаться, они учатся принимать решения, начиная с того, один взять кусочек сахара за столом или два. Я наблюдаю за своим ребенком и вижу, что его уровень принятия решений упирается в какие-то элементарные бытовые вещи. Мы же не семья монархов.
Вопросы формы и содержания
Г. Жирков: Здесь возникает вопрос формы и содержания. Английская королева – это вопрос формы, содержание – парламент, с XV века. Применимо ли это к России?
Говоря о чистоте породы. Династии в бизнесе просматриваются с трудом, а в королевских династиях нет чистоты вообще. Вся Европа перемешана, в России мы имели правителей из разных слоев.
Л. Громыко: Говоря об истории ХХ века, можно пофантазировать – представим, что 1917 год сложился по-другому.
Г. Жирков: Я всегда говорю студентам, что все дело в управлении. Россия шла на полных парах в экономическом развитии, но управление страны дико отставало. Не получили поддержки даже те партии, которые можно было использовать. Большинство политических сил находилось за рубежом. Это неумение продвинуться в управлении сыграло когда-то большую роль. И Николай II как человек-правитель не мог справиться с этой страной.
Национальный лидер – это тот, кто видит цель
А. Ионов: Давайте, чтобы было понятно, о чем речь, представим – в чем была цель управления государством. Пришел идеальный правитель – что он будет делать, куда вести? Управление государством – это следить за тем, чтобы все оставалось на своих местах, или это движение и развитие? В чем заключается задача монарха?
Л. Громыко: Благосостояние и сохранение государства в мире.
А. Коваленко: Сохранение целостности территории, развитие промышленного комплекса, если на нас нападут – мы дадим отпор, это реакция на то, что происходит. Это не управление, это реакция на чье-то развитие. Управление возбуждает реакцию в других людях – чувствуете разницу? Управление – непосредственный процесс создания ситуации, когда другие люди будут реагировать. Если я директор компании, я не могу только реагировать на то, что происходит на рынке, здесь надо быть первым, нужно зажечь.
Нужно, чтобы лидер наделил всех одной целью. Когда у всех есть цель, общество будет двигаться в одном направлении. Мы подходим к истине – монарх исполняет роль лидера.
Воля плюс нравственность
Г. Жирков: А чем отличается монархия от президентского правления? Например, Борис Ельцин. Вы ведете к тому, что разницы нет. Тут и диктатор возникает, президент – люди, которые принимают все права. В США фактически существуют две партии. Очень небольшой выбор, идет игра, к нам это тоже перешло. Разыгрывание выборов, а не реальные выборы. Тут разница небольшая.
А. Ионов: Понимание качества монарха может быть только в теории, насколько он качественный как управленец, как он развивает свою страну и что движет им? На примере СССР мы можем вспомнить менеджеров, которых консультировали, как страну делить правильно. Значит, кто-то был в этом заинтересован? Так и монарх может быть психически неустойчив и жаждать власти, он может быть очень внушаем.
Должны быть не только политические и экономические цели, мы должны знать о нравственных ценностях лидера.
Лишь бы все не превратилось в шоу
О. Гнездилова: Мы говорим о монархии как о символе. В большинстве европейских стран монарх практически ничего не решает.
А. Коваленко: Есть два типа монархии – абсолютная, когда монарх делает все, что хочет, и есть конституционная, когда монарх ограничен функциями, которые прописаны в ней.
А. Ионов: Если мы говорим об абсолютной монархии, то мы можем сразу крест поставить.
О. Гнездилова: Почему? Абсолютные монархии действуют в арабских странах, например. Почему они могут себе это позволить? Они качают нефть, жителям более-менее организуют жизнь, и не нужно там никакого парламента, все всех устраивает. Почему у нас такого не может быть?
А. Коваленко: Если у монарха будет цель дальняя и он будет объединять людей на пути к ней, в нем будет смысл, а по-другому все превратится в шоу.
Царя позовут, когда терпеть устанут
О. Гнездилова: То есть не будет больше в России никогда монархии?
А. Коваленко: На мой взгляд, она должна возникнуть, когда будет очень сильное неудовлетворение происходящим. Чтобы недовольство сгладить, чтобы этим процессом управлять, должен будет появиться монарх. Правитель, в которого будут верить.
Г. Жирков: Сложность еще заключается в том, что в России монархия была связана с богом, освященная. Традиция «монарх – наместник бога» была нарушена. Церковь сейчас восстанавливает какие-то внешние атрибуты, но духовный церковный мир трудно воссоздаваем.
Есть еще географический фактор. Огромное государство требует централизации управления. Отсюда тяга к Сталину, который управлял жесткой рукой, наш сегодняшний разговор о монархии. Одно дело – Швеция, а другое дело – гигантская страна – такая, как наша. В традиции мы не стремимся к тому, чтобы рассыпаться до конца. Потенциал есть к тому, чтобы кто-то был во главе, вроде монарха, но почему не может быть президент?
Интеллигенция враждует с властью только в России
Г. Жирков: Но мы исключаем такой момент управления, как коллективное управление. Возможно ли такое? Как историк я рассматриваю с интересом «новую экономическую политику» (НЭП) в СССР, и до захвата Сталиным власти был некий интересный опыт, попытка коллективного управления государством. Уникальный случай, на самом деле. Коллективное управление может учитывать множество факторов, и даже президент должен упираться на представителей народа.
Монарх наш, к сожалению, враждовал с этим, партийная жизнь пресекалась. Нужно делать так, чтобы люди научились, как говорил Л. Н. Толстой, жить друг с другом. Как соединить нравственный закон с современной системой управления? Это проблема, которая не решена.
Л. Громыко: А это возможно? Всегда ведь интеллигенция и власть враждуют.
Г. Жирков: Это только в нашем отечестве. У нас традиция – оппозиционность интеллигенции. В Европе необязательно.
Все виноваты
О. Гнездилова: Кстати, говоря о душе. Как вы думаете, есть ли у русских в душе чувство вины за то, что они царя убили?
А. Ионов: Чувство вины есть у всех, просто мы пытаемся его заглушить внутренне.
А. Коваленко: На чувстве вины основана христианская религия: неделю грешишь – по субботам каешься, потом опять неделю грешишь и опять каешься. Что бы человек ни сделал – согрешил. И чувство вины от того, что ты несовершенен, оно глубоко, в подсознании.
Если это работает…
Л. Громыко: И еще у меня вопрос. Мы обсуждаем, что монархия будет, только если произойдут какие-то грандиозные события, только после появления такого лидера, а вот во многих европейских странах, пусть и декоративно, эти монархии существуют. И это страны, которые входят в десятку самых благополучных: Дания, Швеция, Норвегия, Япония. Как вы думаете, это случайно? Зачем там королей содержат? Люди рациональные, могли бы сократить бюджет.
А. Ионов: В них верят люди, парламент принимает решения, но нужен символ, личность. Есть и религиозный фактор.
А. Коваленко: Монарх внушает людям доверие, решения, которые принимаются, не всегда вызывают радость у людей, но одобрение монарха заставляют их принять и смириться. Раз это работает столько времени, то почему бы и нет?
Г. Жирков: XXI век. А можем ли мы сказать, что в Японии возможна республика? Вряд ли. Они не копируют никого, император – символ самобытности и собственного пути.
