Не лучше ли было бы, если бы легенда умерла своей смертью, чуть раньше или чуть позже других творческих групп, возникших в конце 80-х. Это грустно, но еще грустнее делить бренд до пенсии.
«Теоретически митек – высокоморальная личность, однако, на практике он настолько легкомыслен, что может показаться лишенным многих моральных устоев. Однако Митек никогда не прибегает к насилию, не причиняет людям сознательного зла и абсолютно неагрессивен.» … Впрочем, все это вы знаете и сами. За 25 лет своего существования митьки прошли путь от «просто объединения художников» до «петербуржского бренда», признанного даже Валентиной Матвиенко. Сейчас митьки отмечают свой юбилей – до конца недели в Манеже работает большая выставка. А художник и писатель Владимир Шинкарев презентовал новую книгу – о конце легендарного движения, которое сам же в некоторой степени и породил. «В каком смысле породил? – спрашивает меня редактор. – И вообще, что у тебя за цитата в начале блога? Ты объясняй по-человечески!».
Это было в «Сайгоне»
Приходится начинать все с начала. Издалека. С тех давних и позабытых лет, когда «Редиссон» был рестораном «Москва». Сам ресторан ничем не выделялся, зато его кафетерий, в народе именовавшийся «Сайгоном», получил исключительную известность. Рискну предположить, что именно «Сайгон», где тусовались как творческие личности, так и представители различных неформальных течений (многие из которых, кстати, тоже были вполне себе творческими личностями), натолкнул Владимира Шинкарева на хорошую идею. Он написал книгу о новом молодежном движении, названным им митьками.
Героями книги стали друзья автора, молодые художники. Как и их прототипы, герои эти работали в котельных, пили водку и портвейн, одевались во что придется, были неприхотливы в еде и частенько голодали. При этом они были добродушны и уютны, как винни-пухи. Детская жадность, присущая литературному медвежонку, им также была не чужда ( как следует из словаря, выражение «разделить по-братски» означает, что митек выпивает большую часть, а при «дележке по-христиански» так и вообще - все). Но это лишь добавляло им обаяния.
Люди-легенда
Книга Шинкарева пользовалась большим успехом в «Сайгоне» и в его окрестностях (разумеется, никто в ту пору и не предполагал, что когда-нибудь сие произведение будет издано). Неформальный народ разодрал ее на цитаты и охотно называл друг друга «сестренками» и «братишками», не забывая присовокуплять к этим обращением неизменное «дык, елы-палы»…но не более того.
Шинкаревский текст восприняли адекватно – не как серьезный призыв к созданию массового движения, а как своеобразную игру, целью которой было создание «легенды» вокруг группы художников. Надо сказать, что таких групп было в ту пору достаточно много, и существование «легенды», точнее – «легендарной философии» позволило «Митькам» выделиться и стать более «устойчивыми».
Делили по-братски: сначала портвейн, потом места на выставках
Поначалу казалось, что это замечательно. Другие группы распадались, «Митьки» продолжали существовать. Большинство митьков бросило пить, стало выставляться в приличных местах и нормально зарабатывать – трудно предположить, что кто-то из них сейчас готовит описанное у Шинкарева блюдо из зельца, хлеба и маргарина (все это полагалось размолоть, сварить и закатать в десятилитровую банку, чтобы есть, когда кончатся деньги). И делили уже («по-братски» и «по-христиански») уже не бутылку портвейна, а места на зарубежных выставках и мастерские. Многие действительно талантливые художники рано или поздно ощущали, что им «тесно» в группе – и уходили. А среди тех, кто занимал их место, как водится, было немало тех, кто особым талантом не блистал, но стремился сделать себе имя на «раскрученном бренде»…
Сведение счетов - литературное
В общем, все было как всегда – в этом отношении утверждение Шинкарева о том, что он описывает «Конец митиков» как действующую модель человеческого общества соответствует действительности. Кому-то «Конец митьков» покажется сведением счетов, мелочным выяснением отношений – сами прикиньте, сколько обид может накопиться за четверть века. И это было бы так, кабы не один нюанс. Первую книгу Шинкарева никто не воспринимал как произведение документальное. Различие между реальными людьми (вот, тут пьющими кофе за соседним столиком) и той легендой о них, которую придумал писатель, понимали все…ну, почти все.
Митьки на пенсии – это грустно
В этом контексте заключительная часть митьковской эпопеи оказывается фантасмагорическим описанием того, как автор – в реальности – разбирается со своими литературными персонажами. Аналогии с «Тенью» Андерсена напрашиваются сами собой, но здесь вопрос стоит даже не в том, кто и кого победит, а в том, что обрел – и что потерял каждый, увлекшись давно придуманной легендой. И не лучше ли было бы, если она не оказалась столь живучей и «Митьки» умерли бы своей смертью, чуть раньше или чуть позже других творческих групп, возникших в конце 80-х. И остались бы замечательные воспоминания о вовремя завершенной игре – и у самих «действующих лиц», и у тех, кто, листая в «Сайгоне» отпечатанный на пишущей машинке текст, покатывался со смеху и повторяя – ну, дык, елы-палы… Это достаточно грустно, но было бы не менее грустно, если бы Дмитрий Шагин и Владимир Шинкарев не разругались из-за бренда и сообща использовали его до пенсии. Потому что любая легенда, вырванная из временного контекста, начинает гнить.
И можно понять Шинкарева, который (по крайней мере, пока) публично зарекся что-либо писать, обещав сосредоточиться на живописи. Хотя…нарисованные герои тоже сходят иногда с холста…
