Услышав про победу в Химкинском лесу, я хотела написать радостную колонку. Дескать, если им удалось, кто нам мешает? В конце концов, трасса Москва – Петербург проект не менее пафосный, чем башня Охта-центра. Даже глупую параллель за уши притянула: и в Химках, и в Охте есть буква «х». Но, прочитав подробнее, как давали отмашки из Кремля, как «Единая Россия» под диктовку переписывала заявления о спасении леса (угодили только со второго раза), я с грустью вспомнила, что в русском языке есть и другие слова с буквой «х». И про победу писать расхотелось.
А тут еще подоспело интервью Путина газете «Коммерсант», который вроде в отпуске и катается по стране. Разухабистое такое – ясное дело, человек отдыхает. И буква эта выразительная – «х» – красной нитью проходит через все его откровения. (Может, я ошибаюсь, прочтите – сравним ощущения).
Так вот, едет Путин по России и отвечает на вопросы журналиста. А я читаю и не верю, хотя он дает мне (как читателю) «честное партийное слово». Сразу непонятно – он же не член партии, а только ее лидер. Ну ладно, член – не член, может, человек запутался в конструкции, которую придумал. Это мелочи.
Естественно, не обходится без вопроса о Шевчуке. И он почти умоляет поверить, что не знал ни имени его, ни фамилии. Корреспондент явно не верит. Я тоже. Это примерно как Маргарет Тэтчер не знала бы, кто такой Элтон Джон. Оно понятно, может, ей тоже больше группа «Любэ» нравилась, но про сэра Элтона она точно слышала.
Едет Путин дальше и ни сном ни духом не ведает, что на задушенном им НТВ который день по-черному мочат Лукашенко. Может, батька того и достоин, но у меня нет телевизора, а я и то знаю про мерзейшую кампанию, которую против него развязали. Может, ни у премьера, ни у его помощников тоже нет телевизоров?
Ну ладно, едем дальше. Подъезжаем к Ходорковскому. Путин знает, что тот сидит, но не в курсе, что идет второй суд и его, путинские, министры туда по очереди ходят давать показания. Да и иностранные журналисты его об этом уже не раз спрашивали.
Получается, что не только он газет не читает, но и его помощники ленятся давать ему ежедневный обзор прессы. А ведь это входит в их обязанности.
Хрен с ним, с Ходорковским, выезжаем на Триумфальную площадь. «Что говорит действующее законодательство о марше? – рассуждает премьер. – Нужно получить разрешение местных органов власти. Получили? Идите и демонстрируйте. Вышли, не имея права, – получите по башке дубиной».
Беда, юрист по образованию не читает законов, которые сам подписывает. Закон о митингах, принятый в его правление, четко говорит, что митинги надо разрешать в пограничной зоне, во всех остальных местах о них надо уведомлять. А по башке дубиной нельзя бить вообще. Но он этого не знает.
Вот я и спрашиваю: а чего он вообще знает? Про то, как вся страна, по крайней мере та, у которой есть интернет, потешается над «Калиной, бля…», он точно не знает. Если кто не в курсе, мужики под Читой сняли на видео, как кортеж премьера несется по стране. На тридцатом джипе сопровождения они сбились со счета, но когда в конце процессии увидели третью (!) запасную желтенькую «Калину», материться начали неописуемо.
У наших телевизионных операторов трудная работа. Медведева надо показывать так, чтобы никто не понял, какой он маленький, а Путина – чтобы все думали, что он одиноко рассекает Россию на канареечной «Ладе». Им (операторам) это удается так хорошо, что премьер, наверное, и сам думает, что реет над страной, как гордый буревестник. Но это уже из Горького. Не знаю, читал ли.
