Истории

Дайте немного морфия

«У тебя нет знакомых наркоманов? Чтобы кололись…» - ошарашивала я вопросом очередного приятеля. Прошерстив телефонный справочник, я с ужасом поняла, что в знакомых у меня - все сплошь порядочные, никаким боком не связанные с криминалом, люди. В это время в больнице умирал мой 20-летний брат. Чтобы облегчить его страдания, нужен был морфий.

…У нас была большая разница в возрасте. Когда он только начал взрослеть, я уже вовсю строчила статьи на разные темы. В том числе – о трагедиях наркоманов. Но в принципе никаких журналистских расследований и не требовалось - в небольшом городишке все и так знали, что зараза подстерегает на каждом углу. В кафешке в центре города, где мы ежедневно обедали с коллегами, деловито сновали парни в черном, передавали что-то друг другу с напряженными лицами.

Ни у кого не возникало иллюзий относительно сферы их интересов. В клубах из туалетов выметали целые пакеты шприцев. «Точка» открылась в соседнем подъезде в моем доме. Я некоторое время не понимала к кому из соседей одна за одной, как в макдональдс-авто, подъезжают машины. Соседки просветили. Рассказали, что жаловались участковому, но он не принял никаких мер. Однажды терпение их лопнуло и тетушки вышли на «митинг» к подъезду, стали кричать перед наглухо зашторенным окном: «Убирайтесь отсюда, наркоманы! Нам надоело дышать ацетоном!». Потом мне кто-то объяснил, что ацетон как-то там используют для производства дури.

Видя, что капканы расставлены на каждом шагу, я страшно боялась, что брат попадется, и по глупости сломает себе жизнь. Вела антипропаганду. Так активно, что через некоторое время братец, завидя меня, выставлял вперед руку: «Только не надо про то, что первую дозу мне дадут бесплатно, чтобы подсадить, а потом заставят воровать и грабить. Я не колюсь, не курю и не нюхаю. Клянусь!».

Он не подсел на наркотики. Вырос веселым и умным, был любимчиком всей школы. Но в 11-м классе у него обнаружили рак. Четыре года он боролся за жизнь. Перенес более 30 курсов химиотерапии. Но ничего не помогло. В июле маме прямо сказали, что будущего у него нет.
Он умирал в душной маленькой палате, где 6 пациентов лежали, как молодожены – кровать к кровати. Уже не мог ни есть, ни пить, захлебывался кашлем. Врачи показывали рентгеновские снимки, на которых было видно, что метастазы сожрали легкие, и признавались – счет идет на дни. Когда боль стала невыносимой, брату укололи морфин. «Мне легко так, как уже несколько месяцев не было. Как хорошо, когда ничего не болит», сказал после этого брат. Мы разговаривали и даже смеялись. До тех пор, пока не закончилось действие наркотика и нестерпимая боль не вернулась. Брату сделали еще один укол, и признались – морфина в отделении больше нет. И взять в другом отделении нельзя. «Закон запрещает, знаете, как у нас с наркотиками строго», - объясняли медики. Морфин был у «скорой», но вызывать «скорую» к больному в стационар тоже нельзя, закон запрещает. Когда и второй укол отошел, брату начали колоть транквилизаторы – они не приносили облегчения, но вырубали сознание. Действовали недолго и скоро тоже закончились. Мы бегали по знакомым аптекарям, надеясь найти хоть что-то. «Только одна аптека в городе такими поставками занимается, знаешь, как сейчас строго с наркотиками», - разводили руками фармацевты.

Знакомый рассказывал, что в такой ситуации покупал у наркоторговцев героин и колол смертельно больной маме. Я уже была готова пойти к барыгам без «рекомендаций» - может, войдут в положение и продадут. Но медики сказали, что колоть неизвестно что не будут, а сама я испугалась – знакомый все-таки был врачом. Онкологом, кстати…

Брат хрипел: «Сделайте что-нибудь». Я рыдала в кабинете у начмеда больницы : «Возьмите наркотик в другой больнице! Ему осталось совсем недолго, облегчите его страдания». Врач снова повторял про закон и наркоконтроль, и утешал тем, что морфин скоро тоже перестанет помогать.

Вечером доктор принесла какое-то средство, добытое по знакомству, предупредила, что его хватит только до утра. Ночью брат вышел из небытия, погладил склонившуюся к нему маму по голове. Утром он умер.

Мама плакала: «Ты же журналист. Напиши про это. Так не должно быть. Наркомания на каждом шагу, а больные люди страдают». Горе выбило ее из реальности и она как будто забыла, что существует в стране, где жить по правилам всегда сложнее, чем в обход. Да и умирать, как я теперь поняла, тоже.

share
print