На сайте MR7 осторожное сообщение: «На слушаниях, возможно, опять была массовка». Да, ладно! Возможно? На слушаниях по «Охта-центру» была массовка! Мне посчастливилось провести три часа жизни в компании этих удивительных людей.
Слушания начались для меня как для всех – провели через две рамки, дважды проверили портфель, потом нежно похлопали по всему телу. Но только я рванулся к толпе людей, которым не хватило места в зале, меня поймала уверенная рука.
- А вам – не сюда. Пойдёмте!
Депутатский значок ввёл в заблуждение обслугу – меня выхватили из тесноты и стремительно увели в VIP-зону.
Здесь, за ещё одной рамкой металлоискателя, под бдительными взглядами главы администрации Красногвардейского района Марии Щербаковой и угрюмых краеведов в штатском публично слушали докладчиков истинные петербуржцы. У них не было вопросов и сомнений, только сердца горели ровным газовым пламенем.
То, что передо мной – массовка, я понял не сразу. Сомнения появились, как только микрофон в зале взял первый представитель народа.
«Я поддерживаю «Охта-центр» и никто мне этого не запретит!» - начал он, и мне захотелось закричать: люди, неужели вы не узнаёте этого человека?!?
Перед микрофоном стоял актёр из давно закрытого шоу розыгрышей на Пятом канале! Помните, была такая программа «Без названия»? Ведущий с красными ушами, уличные розыгрыши – кстати, очень смешные. Так вот, первый оратор был актёром этой передачи – в шоу он обычно изображал хамов и жлобов. Вот и здесь роль жлоба была сыграна им блестяще – он ругался, толкал соседей и, выступив, мгновенно исчез из зала.
Фото: Алексей Дьяченко («Закс.ру»)
Конечно, нельзя отказывать актёру, пусть даже из шоу розыгрышей, в собственной гражданской позиции. Но потом к микрофону подошёл следующий оратор, который уже и не скрывал, что подрабатывает на детских утренниках. Так прямо и сказал. И решительно поддержал «Газпром».
Фото: Алексей Дьяченко («Закс.ру»)
Тем временем в левой части зала напряжённо сидела «пассивная» часть массовки, составленная из молодых парней (стройные три ряда) и бабушек.
Сидели старики и подростки строго по рядам, со старшими в центре, и очевидно не понимали, что же происходит вокруг. Бабушки затравленно озирались, крепко схватившись руками за сумки. Боялись, что украдут? Ну да, эти могут…
Кстати, и вычислить этих старших по рядам не составило бы труда – большинство из них выступали от левого микрофона, не стоя при этом ни в какой очереди.
«А вот ещё записался на выступление такой-то! - гнусавил из президиума бывший журналист Гронский. - Давайте дадим слово – он давно ждёт!» И особо озабоченный гражданин не спеша поднимался из своего предпоследнего ряда, обходил длинный «хвост» людей, ждавших очереди у микрофона, и по памяти выдавал одобрительный текст.
За порядком «в рядах» внимательно следила начальник отдела организационной работы Администрации Красногвардейского района Светлана Ивановна Коновалова, которая, видно, и была в тот момент единственным ориентиром в жизни для несчастных пенсионеров.
Впрочем, видно, не всё в порядке в Красногвардейском районе с организационной работой. Во время выступлений от микрофона одна из блокадниц – невысокая седая женщина в очках – вдруг повела себя не по понятиям. Сначала стала тихо ругать газпромовских «спикеров», потом решилась похлопать противникам «Охта-центра», а через несколько минут уже в голос смеялась над глупостями бывшего журналиста Гронского…
На женщину со всех сторон зашикали.
- Вы что, не понимаете, что это работа? – пытался вернуть бабушку в «массовку» простоватый дед в грязном свитере. - Нам за это деньги платят…
Но бабушка только махнула рукой:
- Продались за деньги!
- Что делать, у меня маленькая пенсия…
- А вы бы потише говорили, что вам за это деньги платят! – сказал я как можно громче. Не удержался.
«Старшие» повернули к нам головы, дед испугался и до конца концерта сидел молча.
Так и остались мы вдвоём – я и эта бабушка – немым укором для мёртвой лицом «массовки». Хлопали противникам «башни», путая всех остальных.
Думаю, что больше всего крови в эти часы мы попортили главе Красногвардейского района Марье Дмитриевне Щербаковой. Она сидела аккурат затылком к нам, и буквально подпрыгивала на месте, когда слышала аплодисменты из своего тыла – там, откуда их просто не могло быть!
С нами путалась и массовка – некоторые напуганные пенсионерки начинали рукоплескать вместе с нами…
Несколько раз сердце Марьи Дмитриевны не выдерживало. Она вскакивала и показывала «рядам», где надо аплодировать. Буквально так: вставала, поворачивалась спиной к президиуму и мелко-мелко хлопала. Как в мультфильме.
Нервное напряжение было написано на лице этой дородной жилищно-коммунальной дамы. Один раз, когда кто-то из «массовки» решил похвалить лично её, она как-то рефлекторно вскочила и помахала рукой выступающему. Потом, видимо, поняла всю глупость положения и нервно выбежала из зала.
Всё это было бы очень трогательно, если бы не было так грустно. Знаете, когда глава района показывает «массовке», где хлопать, а где нет – это конец, развал всей системы управления.
Когда на слушания сгоняют стариков (пусть даже бы им и не платили деньги, а только пользовались «административным ресурсом») – это мерзко.
Мы с журналистом из «Города» Антоном Мухиным поначалу тоже пытались услышать, куда же теперь поведут «массовку»? Но потом подумали, что выдавать деньги сразу после слушаний, да ещё где-то поблизости никто не будет, чай не митинг. А вот нет, ошиблись.
И всё же, несмотря на милицейские кордоны и нападения чоповцев на людей в холле, несмотря на всю грязь, которую мне пришлось увидеть, я уверен, что горожане на этих слушаниях… победили.
Победили, потому что пришли в этот зал и в эти чёртовы 9 часов утра 1 сентября. Уверен, что они бы и в новогоднюю ночь туда пришли, потому что любят свой город и не могут позволить его изуродовать.
Победила вот эта женщина, которая тушила зажигалки на ленинградских крышах в 1941-м и не думала тогда, что на старости лет придётся вновь вставать на защиту Ленинграда.
Фото: Алексей Дьяченко («Закс.ру»)
Она произнесла удивительную по силе и убеждённости речь, и всего несколькими честными словами разбила все глупости, прозвучавшие из уст титулованных «блокадников» и «узников». Вот так, в кавычках.
Победили те, кто вдруг поверил в свои силы и смог поднять голос против моральных уродов, которые, конечно, и влиятельнее, и сильнее…
А организаторы карнавала – вместе со своей массовкой – потерпели тяжелейшее поражение. Они и на слушаниях-то выглядели как побитые собаки.
Простите за пафос, но свою высотную доминанту – настоящую вавилонскую башню – они уже построили. И глупо не понимать, что скоро она обрушится им на головы.
История непременно проклинает геростратов, пусть даже при жизни они занимали недостижимо высокие должности.
От редакции
С согласия автора мы публикуем этот текст, размещенный им в своем блоге ЖЖ (ник vice_chancellor).
Упомянутый в тексте журналист Антон Мухин подтвердил, что на слушаниях все происходило именно так, как описал Кирилл Страхов. Некоторые эпизоды лично Антон не наблюдал, однако в целом атмосфера передана вполне достоверно.
Подтвердила это и другая героиня материала – Людмила Леонидовна Эльяшева, блокадница, произнесшая на слушаниях убедительную речь против строительства газпромовской башни.
«Атмосфера на этих слушаниях была ужасная, - сказала она корреспонденту MR7. – Во-первых, было ощущение, как будто это не слушания, а какое-то военное мероприятие. Я пришла туда вместе с одним из своих бывших учеников, и меня с трудом, но пропустили, увидев на груди медаль «За оборону Ленинграда», а моего знакомого – нет, и ему пришлось три часа ждать меня на улице. Охранники щупали мою сумку трижды.
А когда я стала пробиваться к микрофону, чтобы выступить, один из мужчин, стоявших рядом, раздраженно буркнул: «Что вам надо! Получили свою сотню – и идите домой!» У меня даже с сердцем плохо стало. А я ведь потратилась, поскольку ехала туда на такси, так что – какая там сотня…
Человек, который распоряжался микрофоном, когда понял, что я говорю «не то», буквально вырывал его у меня из рук. Сперва меня очень поддерживал зал, я слышала одобрительную реакцию людей на мои слова, но в какой-то момент вдруг почувствовала, что они перестали реагировать и поняла, что микрофон отключили, и я говорю «в пустоту». Позже его, правда, опять включили, но часть моего выступления так и не прозвучала».
