Истории

Лицом к реке

Книгу стихов нобелевского лауреата Чеслава Милоша «На берегу реки» представят в Петербурге 14 декабря в Музее Анны Ахматовой в Фонтанном доме. «На берегу реки» издается по-русски впервые.

О книге расскажет переводчик — Никита Кузнецов, петербуржец, живущий в Кракове. Кузнецов занимается творчеством Милоша уже много лет. В 2012 году в «Издательстве Ивана Лимбаха» вышел его перевод лучшего милошевского романа «Долина Иссы», а в 2014‑м — «Азбуки», интеллектуальной автобиографии поэта в форме энциклопедического словаря. Сейчас он работает над переводом одной из самых известных эссеистических книг польского нобелиата «Земля Ульро».

«На берегу реки» вышла в издательстве «Текст» в серии «Билингва», знакомящей русского читателя с лучшими переводами мировой поэзии — как классической, так и современной. «Гильдия литературного перевода» включила Никиту Кузнецова в лонг-лист премии «Мастер» за 2017 год в номинации «Поэзия» за перевод книги «На берегу реки» Чеслава Милоша.

«Сборник открывается своеобразной литературной исповедью автора. „О, Всевышний, Ты создал меня поэтом, и теперь мне пришла пора отчитаться“, — с этого воззвания к Богу Милош начинает подведение итогов жизни и творчества. В 1994 году, когда книга вышла, поэту исполнилось 83 года — возраст, склоняющий к тому, чтобы обернуться назад и попытаться выразить главное, что произошло за эти годы, что удалось постичь в тайнах жизни, любви, страдания, бренности, поэзии, истории, бытия, старения, смерти и посмертной судьбы человека. Конечно, попытка эта была не первой и, как впоследствии оказалось, далеко не последней: Милоша ожидали еще десять лет жизни и несколько важных книг», — написал Никита Кузнецов о книге «На берегу реки».

—  Милош хорошо знал русский язык, но опасался переводов своих стихов на русский. Никита, как вы думаете, почему?

— Он опасался мелодики и сильного ритма русского стиха. С одной стороны, они привлекали его, но он считал, что польская поэзия дышит по-другому. В последние годы Милош вообще жёстко контролировал переводы своих стихов — на английский переводил сам в соавторстве с американскими поэтами — коллегами, учениками. Что же касается переводов на русский, то был замечательный перевод «Поэтического трактата» авторства Натальи Горбаневской. Милош его одобрил, а Бродский этим переводом восхищался.

Милош хорошо знал русский язык, впитывал его с детства — до семи лет жил в России, его отец был мостостроителем. Но поэтический слух у него был польский. А в более поздние годы он заботился о как можно более точной передаче смысла, значения своих стихов.

— Вы представляли книгу «На берегу реки» на Московской ярмарке интеллектуальной литературы «Нон/Фикшн», что интересовало читателей, о чем они спрашивали?

— Оказались очень важными темы, связанные с историей и политикой, которые Милош поднимает, например, в стихотворении «Сараево»:

Вот теперь революция была бы кстати, но холодны те,

что когда-то горячими были.

Когда отданная на смерть и поругание страна призывает

на помощь Европу, свою надежду, они зевают.

Когда их государственные мужи выбирают подлость,

не находится никого, кто назвал бы вещи своими именами.

К моему удивлению, большой интерес вызвал литовский цикл. Милош передает ощущение возвращения в страну, в которой не был пятьдесят два года. Когда япереводил роман «Долина Иссы», то посетил его усадьбу Шетейни, где Милош родился и провел два года детства, с семи до девяти лет. И стихотворение «В Шетейнях» из этого сборника я переводил там — на родине Милоша. В нем есть такая сточка:

Внизу за деревьями сторона Реки, сзади за постройками

Сторона Леса, справа сторона Священного Брода, слева

Кузницы и Парома.

Работая над переводом, я внезапно осознал, что я нахожусь ровно в том самом месте, лицом к Реке — так же, как Милош.

Чеслав Милош «Луг» — из книги «На берегу реки» (Перевод Никиты Кузнецова):

Это был луг у реки, еще не скошенный, буйный,

В погожий день, в свете июньского солнца.

Всю жизнь искал я его, нашел и сразу же вспомнил:

Там травы росли и цветы, знакомые в прошлом ребенку.

Сквозь полуприкрытые веки вбирал я в себя сиянье.

И запах меня охватил, и знание остановилось.

Я вдруг почувствовал, что исчезаю и плачу от счастья.

share
print