Выбирая свободу, молодые мусульманки становятся изгоями на Северном Кавказе. Единственный выход для них - уехать. Новую жизнь они находят в Петербурге.
«Отец говорил, если я уеду, то он меня убьет. И я ему верила, было страшно», — вспоминает 25-летняя Мадина. Ей всегда хотелось жить в мегаполисе, но единственная возможность переезда — найти в другом городе уроженца Дагестана и выйти за него замуж.
«Таким женихам нужна была хозяйка в доме, а мне хотелось жить полной жизнью: ходить на концерты, встречаться с друзьями. Я даже подумывала вступить в фиктивный брак с геем. Но даже геи требовали тихих, скромных, домашних невест. Какой мне был смысл уезжать, если все равно буду видеть только дом и кухню», — рассказывает девушка. Полгода назад Мадина сбежала из Дагестана от родителей. Петербург выбрала не случайно. Здесь нет родственников, которые «помогли» бы ее вернуть на родину.
Правозащитники говорят, что конфликт между ревнителями мусульманских традиций и молодыми жительницами Северокавказских республик, предпочитающими европейский образ жизни, усиливается. Силы в нем пока неравны, а потому у девушек есть два выхода — терпеть или сбежать.
Если раньше они в одиночку уезжали из республик только ради учебы и обязательно с согласия родителей, то сейчас тайком бегут в мегаполисы в поисках свободной жизни. Некоторым приходится обрывать связи с родными.
Неделю назад в минском аэропорту правоохранители задержали и выдали родственникам 22-летнюю Луизу Дудуркаеву, беженку из Чечни. Она планировала перебраться в Норвегию. Предположительно, девушка решила бежать из родных мест после угроз от пользователей интернет-сообщества «Карфаген», в котором были размещены ее фотографии.
«Карфаген» — популярная среди жителей Чечни закрытая группа «ВКонтакте», пропагандирующая традиционные исламские ценности и время от времени призывающая разобраться с теми, кто их не разделяет.
Единицы имеют возможность перебраться за границу. Для большинства вторым домом становятся крупные российские города.
Одних Петербург привлекает возможностью получить качественное образование, для других это мегаполис, в котором несложно затеряться.
В отличие от Москвы или городов юго-западной части России, у многих девушек из республик Северного Кавказа здесь нет родных и знакомых, от которых все равно не удалось бы спрятаться. Приехавшие с Северного Кавказа девушки предпочитают жить тихо, они «растворяются» в городе.
По словам Ирины Костериной, координатора программы «Гендерная демократия» фонда Генриха Белля, Петербург все чаще предпочитают Москве еще и потому, что в городе на Неве не так сильна кавказофобия и нет такого жесткого контроля за людьми кавказской внешности со стороны правоохранительных органов.
Светлана Ганнушкина, председатель комитета «Гражданское содействие», объясняет, что девушки, недавно переехавшие с Северного Кавказа, просят помощи у правозащитников только в критических случаях.
Большинство старается решить свои проблемы самостоятельно. Потому оценить темпы такого рода миграции очень сложно.
Сотрудники петербургского регионального общества «ИНГО. Кризисный центр для женщин», работающего с жертвами физического и сексуального насилия, отмечают, что количество звонков и писем от женщин, ранее проживавших на Северном Кавказе, в последнее время увеличилось.
Назвать хотя бы примерное количество девушек, сбежавших с Северного Кавказа в Петербург, правозащитники не смогли. Эксперты говорят, что таких беглянок в городе на Неве будет становиться все больше.
Девушки, согласившиеся рассказать «МР» свои истории, попросили не упоминать в тексте их фамилий из соображений безопасности.
«ЕСЛИ БЫ УЗНАЛИ, ЧТО РАЗУВЕРОВАЛА, ОТВЕЗЛИ БЫ К МУЛЛЕ ИЗГОНЯТЬ ДЖИННОВ»
До 13 лет Мадину можно было поставить в пример другим мусульманским девочкам. Росла в верующей семье, совершала намаз пять раз в день. Потом начала меняться — и изменилась так, что жить в мусульманской среде ей стало невыносимо.
Все началось с конкурса «Евровидение» в 2005 году. Телевизор Мадина смотрела редко. Ничего особо интересного по трем телеканалам, транслировавшимся в ее небольшом дагестанском селе, не было. Поболеть за российскую певицу Наталью Подольскую предложила мама. Дочь согласилась, но ее внимание привлекли другие участники конкурса — норвежские глэм-рокеры Wig Wam. Девочка смотрела на накрашенного вокалиста и гитариста в кожаных штанах, понимая, что все это очень грешно, но ей нравится.
Фото: предоставлено героиней
Мадина прогнала от себя восхищенные мысли, но через год на «Евровидении» выступали Lordi, и тут уже никаких сомнений не осталось — это ее. Начались поиски записей любимых групп и информации о новых рок-исполнителях. Это стало делать проще после переезда в 2008 году в Волгоград, куда девушка отправилась учиться на парикмахера. Несмотря на свое увлечение тяжелой музыкой, она оставалась мусульманкой и носила хиджаб, под которым в наушниках играл Slipknot.
В 2014 году Мадина вернулась в родное село и быстро поняла, что жить здесь не хочет. Все ее подруги и одноклассницы уже вышли замуж. Кого-то родители сосватали в 14 лет, кого-то в 16. Родственники искали женихов и ей, но вступать в брак девушке не хотелось. Родители на нее в этом вопросе не давили, но идея переезда в другой город им тоже не нравилась.
Все поменялось с появлением в жизни Мадины новой подруги, с которой они познакомились на парикмахерских курсах в конце 2015 года. Девушки быстро сдружились и часто беседовали о религии. Разговоры привели к сомнениям в необходимости привычного образа жизни.
Свое разочарование в исламе Мадина не афишировала в семье. Она продолжала делать намаз и слушать проповеди. Теперь делала это для отвода глаз, боялась «изгнания джиннов».
«Если бы дома узнали, что я разуверовала, то точно отвезли бы меня к мулле, который “специализируется” на изгнании джиннов. Это стандартная процедура. Мулла читает аяты из Корана, а человек, который его слушает, начинает дергаться. Дергается — значит, точно есть джинн. Не дергается — значит, джинн сопротивляется и его надо изгонять, применив силу. Мулла может, например, схватить за шею, придавить ногой в живот. В Интернете много подобных видео», — рассказывает Мадина.
Новые убеждения породили в девушке не только страх, но и решимость. Она уже не сомневалась в необходимости скорейшего переезда и искала для этого возможности.
Сейчас Мадине 25 лет, полгода назад она уехала из родного села в Петербург. Сама она называет это бегством. Родителей в известность не ставила, просто однажды не вернулась домой, отправившись на автобусе в Махачкалу, а оттуда на поезде — на север, в Петербург. Только спустя три дня она позвонила маме и сообщила, что находится в Москве. Свое реальное местонахождение она назвала матери в письме через два месяца, когда у родителей не осталось сомнений, что с дочерью все в порядке и она не вернется.
Подыскать комнату для съема помогли друзья по учебе в Волгограде, работу нашла сама, по специальности: парикмахером. Первым делом в новом городе она перекрасилась в блондинку, чтобы лишний раз не привлекать внимание соотечественников. Свою страницу «ВКонтакте» девушка ведет под вымышленным именем, для аватара она выбрала фото, на котором не видно лица.
«ЛЮДИ ОЗИРАЛИСЬ И ПЕРЕШЕПТЫВАЛИСЬ, ВИДЯ, ЧТО ЕДУ НА ВЕЛОСИПЕДЕ»
Малика всегда выделялась среди своих сверстниц. Она носила яркие платья, а вместо платка повязывала на голове бандану. В 14 лет она пришла в школу в вельветовой шляпе, за что была осмеяна одноклассницами. Вернувшись домой в слезах, девочка пообещала себе, что когда-нибудь уедет из Дагестана.
«Я росла в поселке Тюбе, недалеко от Махачкалы. В нем достаточно консервативное общество, очень сильны адаты — местные обычаи и традиции. В поселке видна взаимная поддержка людей. В нем нет обездоленных или голодных. Но насколько люди помогают друг другу, настолько же и лезут друг другу в жизнь. Потому очень большое значение имеет общественное мнение», — вспоминает Малика.
Боязнь общественного осуждения порой приводит к абсурдным ситуациям. В 18 лет Малика загорелась идеей купить велосипед, родители не хотели даже слышать об этом.
Фото: предоставлено героиней
«Их реакция была примерно такой: “Тебе пора выходить замуж и вести себя, как подобает дагестанской девушке”. Я говорила о велосипеде в течение года. Потом решила, что словами здесь ничего не делается, и в тот же вечер заказала себе велик через Интернет. Когда папа увидел велосипед, он был огорчен моим поступком, говорил: как можно, сидя на велосипеде, попадаться людям на глаза? И действительно, когда я начала на нем ездить, люди озирались и перешептывались», — говорит она.
Отдать девушку замуж в 18 лет в Тюбе — обычное дело. Малика, учившаяся на историка в Дагестанском государственном университете (ДГУ), наблюдала, как ее подруги одна за другой вступают в брак. Некоторые расписывались по указанию родителей, без собственного желания. Самой Малике удавалось отбиваться от родственников и претендентов. Она просила подождать, объясняя, что не может совмещать семью и учебу. Но настоящие планы были другими — сердце требовало приключений. Желание уехать, появившееся в 14 лет, с годами только крепло.
В гости к отцу Малики часто приезжали русские друзья вместе со своими детьми. Общаясь с ровесниками из других городов, Малика понимала, что там люди живут иначе. Для девушек нет рамок, к которым привыкли она и ее подруги: «ты должна молчать», «мужчина — главный», «без платка ходить не положено», «ездить одной куда-то нельзя».
Новый мир открывала и художественная литература. Творчество Гессе, Пастернака, Лермонтова и Гумилева наводило на мечты о городах и странах. Действовать заставил сайт «Академии вольных путешествий», на котором любители автостопа делятся опытом и помогают друг другу с ночлегом.
В Петербург она переехала около года назад, вскоре после завершения магистратуры ДГУ. Решение о переезде приняла спонтанно. Однажды утром поняла, что надо ехать, вечером села в поезд. Родители, увидев у дочери такую уверенность, возражать не стали.
«Конечно, в Дагестане немыслимо, чтобы девушка одна куда-либо ездила, не говоря уже о том, чтобы переезжала жить в другой город. Но я-то объявила, что еду учиться, поступать в аспирантуру. Поэтому вопросы отпали», — замечает Малика.
Сейчас Малике 24 года. Главная мечта девушки — кругосветное путешествие. Вернуться в родной поселок желания пока нет. Своей жизнью Малика довольна. Считает, что жить не так, как все, ей помогли открытый характер и вера в чудеса.
«СЕМЬИ ГОРДЯТСЯ ДОЧЕРЯМИ, КОТОРЫЕ ПЕРЕЕХАЛИ И ЧЕГО-ТО ДОБИЛИСЬ»
Девушек из крупных городов Северного Кавказа свободы больше, чем у их сверстниц, проживающих в селах. Многое зависит от уклада внутри конкретной семьи. 23-летняя Камилла переехала в Петербург из Махачкалы два года назад.
Никакого давления со стороны родных не испытывала. Когда она объявила, что желает продолжить учебу в Северной столице, никто не стал возражать. Только мама поставила условие — красный диплом бакалавра в родном Дагестанском государственном университете. Требование было выполнено.
Фото: предоставлено героиней
После успешных вступительных экзаменов девушка отправилась продолжать изучать любимые английский и немецкий языки в магистратуре Санкт-Петербургского политехнического университета. Первое время жила у тети, переехавшей в Петербург 12 лет назад, затем в общежитии, а после сняла комнату.
Сейчас Камилла готовится поступать в аспирантуру Политеха. Ее специальность — «педагог иностранных языков». О будущем девушка пока не задумывается. Единственные планы — закончить учебу и перевезти в город родителей. Камилла признается, что выбрала город на Неве, потому что он казался ей более толерантным, чем Москва. За время жизни здесь у нее ни разу не возникало конфликтов с русскими.
Европейская манера одеваться не становилась поводом для недовольства проживающих здесь земляков. Конфликтов не было и дома, хотя некоторым махачкалинцам внешний вид девушки не давал покоя.
Издевательства над выделяющимися из толпы Камилла помнит хорошо. Особенно в столице Дагестана доставалось подросткам, старавшимся быть похожими на представителей молодежных субкультур — готов, эмо, альтернативщиков. Некоторых «неформалов» затравливали угрозами так, что они бежали из республики и больше не выходили на связь с бывшими друзьями.
«Мое поколение разъехалось из Махачкалы в другие города. В Петербурге у меня есть старые подруги из Дагестана. Все уехали, в основном, чтобы иметь возможность сделать карьеру», — делится девушка.
