Петербургский активист «Российского социалистического движения» Иван Овсянников оказался среди тех сотен, которых задержали на акции протеста 12 июня на Марсовом поля. Он описал, как с людьми обращались в отделе полиции, как судили и кого встретил в легендарном спецприемнике на Захарьевской улице.
Текст опубликован с незначительной редакторской правкой. Оригинал читайте здесь.
Заперли в зловонном боксе
Наконец появилось время, чтобы рассказать о том, как провел эти увлекательные пять суток. Нас, около 50 человек, из которых — семь-восемь несовершеннолетних, захватили на Марсовом поле в самом начале протеста (в 14:30) и полтора часа возили по городу, пока не доставили в 15-й отдел полиции, на окраине. У нас отобрали паспорта и (у многих) мобильные телефоны, пытались (незаконно) снять отпечатки пальцев и сфотографировать анфас/профиль.
Разместили в актовом зале, где мы провели следующие сутки, питаясь в основном печеньем, бананами и водой. Продукты, которые нам во множестве привозили волонтеры, передали лишь после вмешательства правозащитников (которым за это огромное спасибо). К ночи надежды, что нас отпустят, окончательно увяли. Стало ясно, что нас оставят в отделении и завтра отправят в суд.
Вечер и ночь коротали весело. Болтали, задирали полицию, читали (оказавшаяся у меня довольно скучная книга историка Фернана Броделя пользовалась большим спросом), даже изобразили за длинным столом «Тайную вечерю» Леонардо да Винчи. В роли Христа выступил молодой католический священник в полном облачении падре Александр Хмелев. Ему потом дали семь суток ареста.
Все мои товарищи по отделению оказались на редкость приятными, держались дружно и дерзко по отношению к полиции. Ночевать пришлось на полу и на столах в зале. Я спал на подстилке из листовок «Демократия без олигархии», подложив под голову рюкзак с мегафоном (довольно удобно).
За ночь наши ряды поредели: по одному задержанных уводили вниз, в «обезьянники». К полудню следующего дня менты «расщедрились», накормив нас «дошираками». После этого и я отправился на первый этаж, где меня вместе с падре и еще одним молодым человеком заперли в зловонном боксе.
Оттуда мы наблюдали начавшуюся в полиции суету: им, наконец, «спустили» текст (крайне смехотворный) обвинения, которое без изменений вписали в протоколы всех задержанных на Марсовом поле. Одни и те же (выдуманные от начала до конца) действия стали материалом для обвинения нас в участии в несанкционированном митинге и неповиновении полиции (ст. 20.2, ст. 19.3 КоАП РФ) Знакомить нас с ними начали лишь спустя сутки после задержания.
Суд был скорый и неправый
В Калининский суд доставили только в районе 6−7 вечера. Суд был скорый и неправый. Судья Любовь Мещерякова отказала мне в ходатайствах о вызове защитника, свидетелей и переносе рассмотрения дела по месту постоянной прописки и, основываясь лишь на показаниях полиции, присудила десять тысяч штрафа по одной статье и пять суток ареста по другой (два наказания за одни и те же вымышленные действия).
Как сказано в постановлении, «личных мотивов» оговорить меня у сотрудников полиции не было. Приговор в первые минуты показался мне суровым, но когда в изоляторе я встретил ребят и девушек, осужденных на 10−15 суток, то понял, что мне еще повезло.
После суда — ночное путешествие впятером в полной темноте и тесноте в микроотсеке для перевозки задержанных полицейской «буханки». Несмотря на неудобства и крайнее изнеможение, мы не скучали. Особенно всех смешил веселый раздолбай — панк и поэт-постмодернист, работник чебуречной. Он постоянно хохмил, так что из металлических недр «буханки» разносился глухой хохот. Пока не отобрали телефоны, слушали «Коца», Летова, очаровательную песенку «Не подавай руки ментам» на мотив Милен Фармер и прочее.
Затем — процедура снятия отпечатков пальцев и фотографирование (которых мы дожидались под надписью «Россия — демократическое правовое государство») и, наконец, уже далеко за полночь — спецприемник на Захарьевской улице.
Это красивая, старинная (1875 года постройки) тюрьма со сводчатыми потолками, чугунными решетками и галереями, исторические интерьеры которой я оценил несмотря на полуобморочное от голода, усталости и чудовищного холода состояние.
Тут меня отделили от товарищей из 15-го отдела, и я попал в другую группу политических. Там сидели и совсем молодые ребята, и люди моего возраста, и пожилые (запомнился профессор математики по имени Револьт Револьтович (Пименов — сын советского математика, историка, участника диссидентского и правозащитного движения в СССР, народного депутата РСФСР. — Прим. ред).
Вообще, нарисовать социальный и политический «портрет протеста» — довольно сложно. Я видел и студентов, и рабочих, и айтишников, и интеллигентов, и инженеров. Активно беседовал на «левые» темы и, как правило, встречал понимание. За все время (если не считать либеральных активистов [молодежного демократического движения] «Весна») мне встретился лишь один идейный правый: разорившийся мелкий буржуа, а ныне — наемный программист, стоящий за права работодателей.
В спецприемнике я ожидал такого же хамского отношения, что и в полиции, но был приятно удивлен. Персонал приемника, выбиваясь из сил, старался создать нам почти комфортные условия существования. Неудобства были связаны исключительно с переполненностью изолятора «политиками».
Меня вместе с ивановским парнем, инженером-ремонтником по имени Максим поселили в старинную двухместную камеру со сводчатым потолком, полукруглым зарешеченным окошком с видом на тюремный двор, нарами и парашей. Классика. Мы смогли, наконец, выспаться.
Власти сделали глупую ошибку
Последующие трое суток прошли вполне сносно. Мы с сокамерником болтали на всевозможные темы, читали (сначала «энциклопедию лекарственных растений», которая нам досталась из тюремной библиотеки, потом — Ремарка и, наконец, с воли товарищи прислали хорошую литературу). Мне достался интересный сборник «Троцкий pro et contra», недавно вышедший под редакцией Саши Резника.
Особое ощущение — лежать в камере и читать о том, как в этих же самых стенах Дома предварительного заключения, «отдыхали» и Лев Давыдович, и Владимир Ильич. Передачами с воли нас просто завалили. Как только мы их получили (к ночи 15 числа), невкусная тюремная еда полетела в парашу. Спасибо товарищам по РСД, чью поддержку я чувствовал все это время. Товарищи собрали сумму, необходимую для выплаты штрафа (денег собрали гораздо больше, чем требовалось для меня одного, они пойдут в фонд борьбы).
В заключение скажу следующее: власти сделали глупую ошибку, отправив в спецприемник участников акции на Марсовом поле. Если ставилась цель устрашения, то они ее не достигли: в отделах, судах и ИВС настроение было бодрое, злое и солидарное. Зато тысячи людей, большинство которых не являются политактивистами, стали объектами или свидетелями судебно-полицейского фарса промышленных масштабов.
