Леонард Коэн умер в 82 года богатым и знаменитым. За три недели до смерти его новый альбом возглавлял чарты Канады и вошел в топ-10 в Америке. Это смерть человека, который, кажется, ни о чем не жалел в жизни, хотя иные поклонники жалели, что Нобелевская премия ушла не ему.
Коэна и Дилана обязательно называют через запятую. Оба были на сцене с начала времен, оба для некоторых оставались рядом до конца, а для других «умерли» где-то в восьмидесятых. Оба — евреи с трудным отношением к своей вере. И тот и другой считались больше поэтами, чем музыкантами, и в этом качестве, кстати, служили вечным источником вдохновения для нестерпимо поэтичных русских рокеров. Последние пятнадцать лет их стало трудно отличить даже по голосу: Коэн давно перешел на низкий речитатив, всякий раз напоминающий отечественному слушателю о Шуфутинском, Дилан охрип с годами.
В самом деле, после «нобелевки» Бобу Дилану многие не в шутку задавали вопрос: «А что же с Коэном»? Некоторое сходство одного и другого человека искусства не затмевает, а проявляет отличия, если только приглядеться. Они были совсем разными, неизвестно, учла ли их внутреннюю непохожесть нобелевская комиссия, но это дает тему для разговора.
Дилан совсем юношей начал борьбу за все мыслимые лавры — за то, чтоб считаться рок-музыкантом и большим поэтом одновременно. Коэн стал музыкантом почти в сорок лет: никогда не работавший богатый прозаик и поэт, питавший слабость к фолк-музыке и каприза ради попробовавший себя на сцене с гитарой. Петь он не умел совсем, зато писал проникновенные мелодии и профессионально-лаконичные, точные тексты к ним. Он рассказывал, как признался Дилану, что создавал обессмертивший его хит Hallelujah пять лет. Пораженный Дилан заметил, что никогда не тратил на песню дольше 15 минут.
Америка не сразу приняла канадца Коэна — тихого, интеллигентного, вдумчивого. А когда Коэн все же подкупил ее лиризмом, нежностью и, надо полагать, чисто мужским, старомодно-джентльменским обаянием, он сам от нее отказался. Десять лет молчания все девяностые годы, до краев заполненные Америкой: время, когда обещали, что войн в «цивилизованном мире» больше не будет, а будет только реклама, Диснейленд и вечное экономическое процветание. Пять из десяти лет Коэн провел в буддийском монастыре, приняв имя Jikhan - «Молчание».
Он вернулся, когда все начало меняться — в 2001 году. Древний патриарх стал выпускать новые альбомы один за другим. Там все также пелось о любви, смерти и Боге, но теперь было очевидно, что Коэн, видимо, знает какую-то особую тайну, которая делает его неуязвимым для времени и, возможно, позволяет общаться напрямую с вечностью. И вот в 2016 году старец записывает пластинку, где поет о заставленным свечами алтаре, о крике о помощи, оставшемся без ответа, и констатирует: «Стою перед тобой, Господи». Легко сказать, что пластинка была завещанием, но, оглядываясь назад, таким же «завещанием» можно было назвать любой альбом и любую песню с 2001 года. Или с 1967-го.
Дилан прошел славу, наркотики, музыкальные крайности, забвение и возрождение, меняясь вместе с миром, чтобы всегда оставаться собой. Коэн прятался от мира, чтобы всегда быть неизменным. При этом он сам менял мир — во всяком случае тот, что доступен потребителю поп-культуры — очень определенным образом. Мир вздрагивал от его уколов: он не любит напоминаний о Боге о смерти, когда разворачивает рынок или начинает войну. Дилан был награжден как солдат, каждый день открыто выступавший против ненавистного ему мира, Коэн остался ненагражденным партизаном.
«Партизан» - одна из первых песен Коэна, любимая песня еще одного мертвого кумира, но нашего разлива, Егора Летова. На самом деле, это вариация на тему «Песни партизан» - гимна французского сопротивления во Второй Мировой войне. Ее автор Анна Смирнова-Марли — девушка из русской аристократической семьи, родившаяся в 1917 году и увезенная родителями в эмиграцию. Песню, за которую Анну наградили Орденом Почетного легиона, она написала, бежав уже в Лондон, чтобы партизаны всей Европы услышали этот гимн и помнили, что они не забыты. «Мы должны были сдаться, но не могли. Мы взяли винтовки и исчезли. Когда придет свобода, мы выйдем из тени», - поет Коэн в своем «Партизане». Свобода обязательно придет в этот мир, и мы будем помнить тех, кто пел о ней, как Коэн, всегда с нами и всегда в тени.
