11 ноября 2016 года в Музее искусства Санкт-Петербурга XX—XXI веков откроется ретроспективная выставка художественного объединения "Колдовские Художники" «Хроники Мультреализма», приуроченная к 50-летнему юбилею современного петербургского художника Николая Копейкина, одного из основателей группы. На выставке представят более ста живописных работ, созданных объединением за 15 лет, а также персональную экспозицию Николая Копейкина.
- Какие у вас сложились отношения с официальным искусством?
- Можно контрвопрос: а что это такое?
- Официальные объединения, Союз художников, например.
- Раньше у меня не было такой необходимости, а потом пришлось решать разные бытовые вопросы, и я вступил в Союз дизайнеров. Не то, чтобы я был активный член, это сугубо прагматичное решение. Обычно в такие сообщества вступают, чтобы получить, например, мастерскую. Это легче сделать в составе официального объединения. Я не профессиональный дизайнер, но, в отличие от молодых дизайнеров, я "дизайнировал" кучу вещей, которые производились большими тиражами и были все раскуплены. Например, пластинки оформлял, книги, плакаты, целые клубы. Я вполне могу причислить себя к составу дизайнеров.
- А правда, что вас не брали в Союз художников?
- Да, была такая история. Два раза меня не брали. В начале двухтысячных это было в первый раз. Я пошел в секцию графики, потому что тогда у меня было много графических работ. Тогда был заведующий секцией ныне покойный Траугот, он меня очень поддерживал, ему нравились мои работы. Они секцией проголосовали, все зашибись. Теперь с этими всеми вещами надо было пройти в большой зал, где работы смотрит большая комиссия от всего Союза художников. Было наверное сто человек, которые вступали. У каждого была кучка его работ, которые лежали рядом, можно было посмотреть, потрогать.
Потом объявили фамилии, свою я там не услышал. Зато было принято множество девочек, которые стояли с огромным количеством рисунков цветов в разных техниках. Видно было, что это студенческие или дипломные работы. Траугот подошел меня поздравлять, но оказалось не с чем. Вроде как мне одного голоса не хватило, и можно было попробовать что-то изменить, но я решил, что мне не хочется этим заниматься. Процедура была похожа с тем, как человек пришел к проктологу, а вокруг собрались студенты и смотрят. У нас умеют делать такие процедуры, везде тебя с удовольствием нагнут. Такой ритуал посвящения.
- Следуете ли вы каким-то художественным традициям? Важны ли для вас творчество «арефьевского круга», митьков?
- Митьки - такое увлечение в моей жизни было, это было грандиознейшее движение. Но у нас с ними разные задачи. Я не профессиональный художник. Я по образованию филолог, и у меня были планы делать карьеру, стать крутым переводчиком, пока я не познакомился с художником, у которого была своя мастерская и вольный график работы. Мне понравилось. И как-то закрутилось, "ушел из мира". Я пришел к своему пониманию живописи, скажем, пейзаж - это проходит мимо меня. Рисовать пейзаж - это конечно, прекрасно, какое-то особое состояние, когда человек сидит и рисует природу. Но все-таки это разврат для души, такая лень душевная, все только хорошее и прекрасное, мимими и сюси-пусечки. Прожить в розовом мире всю жизнь мне неинтересно. Красота меня не интересует в принципе.
Мои картины - это не просто ха-ха-ха и гы-гы-гы. Зощенко говорил: "Дан мне такой талант, видеть все плохое". И я им пользуюсь, я так пишу. У меня по другому мозг не работает, я иначе не умею. Вопрос мышления, как возникают образы и идеи - это большая загадка. Все знают, что в мозгу нейроны бегают, а что эти импульсы в себе несут, никому неизвестно.
Как, например, возникает невольный плагиат? Я нарисовал двух гопников, сидящих на корточках, с сигареткой. Они, не вставая с корточек, через сетку лениво играют в бадминтон. Оказалось, есть такое целое направление "гоп-арт", молодые художники, и они уже такой сюжет нарисовали. Или в начале двухтысячных я создал целую серию "Маша и медведь", оказалось, что это тоже уже нарисовал Виктор Тихомиров.
- Творческое объединение «Колдовские художники», в составе которого вы работаете, насчитывает до двух десятков разных художников. Что вас объединяет?
- "Колхуев" объединяют не только дружеские отношения, а больше творческие проекты. Когда нет проекта - каждый работает отдельно, делает свои выставки. У нас нет жесткой дисциплины, к нам легко можно попасть. То есть, нет, от нас легко можно уйти. "Колдовские художники" не дружат с властью ради грантов или привилегий . Мы сами себе начальство. И когда люди жалуются на жизнь, выходят с требованием "освободите нас", мне это даже предъявить некому, я чувствую себя абсолютно свободным. Я ушел из этого мира, где есть начальники. На том пятачке, который мне выделен, я могу станцевать любой танец. Наше объединение тоже на этом построено, каждый понимает, что такое внутренняя свобода. А внешне мы - абсолютно законопослушные граждане. Мы, конечно, называем себя художниками, но само слово вызывает некоторый смех. Ничего святого в нем не осталось.
- Из всех «колхуев» вы стали самым коммерчески успешным художником, вами интересуются зарубежные и отечественные галеристы, большое количество ваших работ продаются в частные коллекции. Почему так сложилось?
- Сам не понимаю, почему. Я осознаю, что я баловень судьбы в какой-то мере. Занимаюсь любимым делом, и мне за это деньги платят. Но у меня нет больших счетов в банках. Деньги просаживаются, расходятся, вкладываются в новые проекты. Я не являюсь конформистом или нонконформистом, держусь вне этих понятий, это оба тупиковые пути. Может быть, я умею продавать. Не хвастаюсь, не говорю больше, чем есть. Вот Малевич нарисовал черный квадрат, и так и назвал его - "Черный квадрат". Я тоже предпочитаю так, продавать то, что есть. А если кто там видит какие смыслы, я не против. Иногда сам нарисую, и думаю: "Ничего себе!".
- Как думаете, влияет творчество «Колдовских художников» на российское искусство в целом?
- Оно точно влияет на людей, потому что мы не просто картинки рисуем. На Невском рисуют шаржи и акварели, честно, за деньги. Есть художники, которые просто рисуют, графоманы, вернее артоманы. Им нравится снимать мастерскую, водить девушек, вести богемный образ жизни, что делать - неважно. У нас же идей больше, чем отпущенного времени. Не бывает ни кризиса жанра, ни застоя. Единственный вопрос - где взять время. А что рисовать - у меня на миллион лет вперед планы расписаны. Хожу, перебираю. У меня тоже есть тяжелые периоды, депрессия. И тогда спасает только любимая работа, творчество.
- Расскажите о каком-нибудь из задуманных проектов.
- Вот на уровне идеи у меня есть очень большой проект, дорогостоящий. Взять Петербург, карту города со спутника, и крыши домов использовать как пиксели, раскрасить их в разные цвета (заодно крыши отремонтируем), создать из них картину. Ну, Петра Первого, например. Такое искусство для космонавтов и летчиков.
