Петербургский ансамбль старинной музыки Barocco Concertato стал вторым в истории России лауреатом самого престижного в мире конкурса барочной музыки в Утрехте. Праздновать победу собирается 9 октября в Концертном зале Мариинского театра. «МР» отвлек участников ансамбля от репетиций программы «Рождение оркестра».
«МР»: Как вы вообще решили поехать в Утрехт на Internationaal Van Wassenaer Concours, зачем это вам?
Мария Крестинская (скрипачка, основатель ансамбля Barocco Concertato): Мы не первые. В 1993 году этот конкурс выиграли наши учителя — петербургский ансамбль Musica Petropolitana. С тех пор и московские, и петербургские коллективы не раз отправляли заявки на конкурс — их принимали, ведь вместе с аудиозаписями ты шлешь вступительный взнос в 150 евро. Но до финала за 23 года никто, кроме нас, не дошел. И вот мы явились — из страны, где до сих пор нет профессионального образования в области исторически-информированного исполнительства, нет барочного оркестра, нет клавесинов. Нас в Утрехте спрашивают: «Вы какой клавесин хотите? Фламандский XVII века, или французский, или итальянский?» А у нас одна мысль — да какой есть! Если бы не Ирина Шнеерова, которая дала свой клавесин на целое лето для репетиций, не было бы нас в Утрехте.
Нас в Утрехте спрашивают: «Вы какой клавесин хотите? Фламандский XVII века, или французский, или итальянский?» А у нас одна мысль — да какой есть!
Вы получили третье место, которое не обязывает организаторов заниматься устройством ваших концертов. Не расстроились?
Мария Крестинская: В финал прошли ансамбли из Гаагской консерватории, откуда родом сам конкурс, и мы. На третьем туре сыграли очень удачно, несмотря на то, что заболели, и я, и наш гамбист. С высокой температурой играть тяжело, от колдрекса трясет, руки вместо горячих ледяные — собрали себя по кусочкам. Жюри могло бы прокатить и не дать вообще ничего, но не получилось: за нас очень активно голосовала публика. Победителей судят только проигравшие, так что не нам обсуждать результаты конкурса. Мы обрели много полезных знакомств и статус, который особенно важен для российских музыкальных менеджеров.
Елизавета Панченко (клавесинистка): У нас ведь до сих пор нужно засветиться на Западе прежде, чем тебе дома скажут, что ты молодец. Но главное в этой истории — рост коллектива. За время подготовки к конкурсу мы поднялись на несколько уровней и это не останется втуне, если мы продолжим так же работать.
Мария Крестинская: На чистом энтузиазме регулярно заниматься не очень удобно. Все наши ансамблисты бегают по 5-6 работам, часто времени для репетиций нет, да и места тоже. Когда фестиваль Earlymusic был в цвету — была инфраструктура: регулярные мастер-классы, концерты и гастроли, целыми днями только и делали, что занимались. У фестиваля деньги кончились, и все в Петербурге рассыпалось, как не было ничего. Приходится начинать сначала, в том числе, выигрывая конкурсы.
Если все так сложно, зачем строить жизнь вокруг барочной музыки?
Мария Крестинская: Я попала в мир барокко в 1998 году, будучи лауреатом нескольких международных конкурсов. У меня в репертуаре было 10 концертов — Паганини, Сибелиус, Чайковский… и все, сольный скрипичный репертуар ограничен. Сыграешь Паганини 150 раз, как «Лебединое озеро», и тебе становится плохо. К тому же, играть следует в очень жестких стилевых рамках. А тут целый новый мир, если в него погрузишься — репертуара на всю жизнь хватит. Музыка барокко очень многогранна, это и космогония, и математика, разбираться в ней — все равно что складывать огромный пазл. Просто не остановиться. Как и каждому из нас.
Музыка барокко очень многогранна, это и космогония, и математика, разбираться в ней — все равно что складывать огромный пазл. Просто не остановиться
Елизавета Панченко: Весь смысл в том, чтобы сделать мир лучше. Как бы банально это ни звучало. С помощью барочной музыки мы создаем символическое пространство, которое меняет слушателя, пробуждает струны, которые повседневность вовсе в человеке не затрагивает. Музицирование — это выход за рамки обыденной жизни, и мы стараемся об этом помнить, даже когда чистим интонацию. Без правильно поставленных на гриф пальцев и настроенного клавесина не будет того прекрасного, ради которого все и затеяно.
Музицирование — это выход за рамки обыденной жизни
А какую интонацию вы чистите сейчас? Расскажите о концертной программе «Рождение оркестра».
Мария Крестинская: Мы наглядно показываем, как создавался оркестр — основа всей классической музыки. В середине XVI века струнные и духовые существовали по отдельности. Духовые инструменты называли в мужском роде: сакбут, цинк. Звучали они в церкви. Струнные — по-итальянски viola, в женском роде — в церковь не допускались, на них играли светскую музыку. Испанский композитор Диего Ортиц первым заказал себе «мужской» струнный инструмент — виолон. Клаудио Монтеверди объединил «мужские» духовые и «женские» струнные, использовал их вместе и в храмах, и во дворцах. Потом появилось семейство скрипок — violino, alto, cello – мальчики. Еще позже, в Италии XVIII века старинные духовые вышли из употребления, и струнники завоевали главные роли в оркестре.
Елизавета Панченко: Между прочим, струнники стали основой оркестра вплоть до XX века, достаточно посчитать количество пультов на любом современном оркестровом концерте. Нас тоже будет много — с нами выступят московский ансамбль барочных духовых Alta Capella, цинкист Джед Аллен (США — Швейцария), перкуссионист Мирко Мунгари (Италия), меццо-сопрано Дарья Телятникова (Санкт-Петербург). Но даже по меркам XVII века 21 музыкант на сцене — это не предел. К примеру, в Ballodel Gran Duca, написанном Эмилио де Кавальери к свадьбе короля Фердинанда, участвовало около ста музыкантов. Мы исполним его чуть меньшими силами, но столь же празднично.
Barocco Concertato, Alta Capella «Рождение оркестра (путешествие по Италии)»: Концертный зал Мариинского театра, 9 октября, 19:00, www.baroccoconcertato.com
