Истории

Немецкая колбаса на русской земле

Автор самого длинного дома, построенного в начале XX века, позаимствовал идею в Европе

«250 коммуналок, все трехкомнатные, ванной нет ни в одной. Некоторые пристраивают души в семиметровых кухоньках. Перекрытия до того прогнили, что полы кое-где проваливаются. Наркоманы и бомжи наш дом любят — за последние 4 года дважды тушили крупные пожары на чердаке во время морозов».

Рассказом жительницы дома на Бабушкина, 61 никого в Питере не поразишь. А вот сам дом — для Петербурга в своем роде уникальный. Закопченная пятиэтажная стена никак не меньше 300 метров длиной дугообразно изгибается между улицами Седова и Бабушкина.

Жители прозвали дом «колбасой» и охотно делятся легендой о том, что архитектор, построивший его в 1932 году, получил премию за самый длинный на тот момент дом в городе.

Кроме отсутствия элементарных удобств,  дом, к тому же, лишен придомовой территории. Видимо, опираясь на западный опыт, Симонов  предполагал, что квартал станет
зеленой зоной

Кто автор монстра, доподлинно не установлено, но знатоки архитектурного авангарда в один голос утверждают, что, по всем признакам, это Григорий Александрович Симонов, построивший, среди прочего, знаменитый Дом политкаторжан на Троицкой площади и здание школы на улице Ткачей.

«Некоторые детали дома — особенно очень характерная подворотня с двумя колоннами — это фирменные «симоновские» черты, узнаваемые в других его проектах жилой застройки — а это и Бабуринский, и Батенинский жилмассивы, и дома на Свеаборгской улице возле «Электросилы», — анализирует архитектор Александр Стургач.

И все-таки, почему «колбаса», явно стоящая особняком среди других зданий, являющихся наследием конструктивистов?

Возможно, на появление этого проекта повлияла заграничная командировка Симонова в 1928 году. Он изучал жилищное строительство в Швеции и Германии и не мог не пересечься там с кем-то из ставших теперь культовыми архитекторами-функционалистами.

Знаменитейший многоквартирный дом немецкого архитектора Бруно Таута в Берлине в полной мере воплощает идеи, которые Симонов пытался применить в Ленинграде — функциональность, подчеркнутая строгость облика, ноль декора. Зато дом «плавает»  в зелени

Функционализм, одно из направлений в западной архитектуре прошлого века, делал упор на первичность утилитарного по отношению к эстетическому. Иными словами, эстетический эффект здания должен был достигаться за счет простоты форм и функциональной связи между ними.

Вероятно, по-своему переосмыслив увиденное на Западе, Симонов именно с позиций функционализма подошел к созданию дешевого жилья для рабочих, так необходимого тогда городу.

Эти немецкие «колбасы» Бруно Таута — ровесницы дома на Бабушкина, но сохранились старушки несравненно лучше. К тому же немецкий архитектор раскрашивал свои дома в яркие цвета

«В свое время строительство таких домов было одним из способов решения жилищной проблемы, — размышляет Наталья Евдокимова, депутат ЗАКСа третьего созыва. — Но сегодня, когда морально устаревшими считаются даже «хрущевки», такие дома, как на Бабушкина, 61 — насыпные, барачного типа — надо даже не реконструировать — сносить. Впрочем, не о капремонте, ни о расселении этого дома более или менее конкретно вопрос не стоит».

По сравнению с родственниками из благополучной Европы, наша «колбаса» выглядит мрачновато. Даже если знать историю ее появления на свет 

 

 

share
print