В Литературно-мемориальном музее Достоевского, что в Кузнечном переулке проходит выставка к 150-летию романа «Преступление и наказание». Создатели назвали ее словами писателя, которые Достоевский записал в своей рабочей тетради и обозначил как сверхзадачу – «Перерыть все вопросы в этом романе».
«Очень по-достоевски» сформулировано, - говорит Борис Тихомиров, автор концепции выставки заместитель директора музея Достоевского, автор книги «Лазарь! Гряди вон» - подробнейшего комментария к «Преступлению и наказанию». – Не «поставить и решить» проклятые и вечные вопросы, а «перерыть» - нет в этом завершенности, нет окончательности».
Что можно придумать еще, чтобы рассказать про роман, которому 150 лет и который все в школе «проходят»? Решили «окружить» посетителя романом в буквальном смысле слова, погрузить в гипертекст, дать возможность плавать в «облаке тэгов» и видеть «ключевые цитаты».
Весь текст уместился на стенах выставочного зала. «Убил по «теории», а потом муки совести заели, - не про это мы хотели говорить, - продолжает Борис Тихомиров, - Мы показываем всю сложность «Преступления и наказания», всю многослойность романа». Настоящий гипертекст - с комментариями, видео и аудио фрагментами, рисунками, запечатленный на стенах, зиждется на «петербургском фундаменте» - городе Достоевского и его героев с проспектами, мостами, каналами, трактирами, полицейскими участками и углами бедняков - в графике Бориса Костыгова.
Текст романа на стенах не сплошной – выделенные более крупным шрифтом и цветом ключевые фрагменты, как тэги, позволяют заглянуть глубже – узнать подробности петербургской жизни той поры. К примеру, помните, когда Раскольников в «Хрустальном дворце» требует себе газету и начинает читать про каких-то «ацтеков», «Бартолло» , «Массимо». Вот он на картинке– Пале-де-Кристаль, гостиница с рестораном на углу Садовой и Вознесенского, а вот про кого читал Раскольников – редчайшая фотография пары лилипутов Бартолло и Массимо, гастролировавших тогда в столице и выдаваемых за «потомков ацтеков». А вот и «желтый билет» на имя некоей Юлии Мендик – точно такой же был у бедной Сони Мармеладовой.
А помните сон Раскольникова о несчастной забитой лошади? Рядом с «тэгом» романа, чуть выше – следующим слоем комментариев – рисунки Костыгова и Шемякина, а в прозрачном футляре книга стихов Некрасова, изданная в 1863 году – точно такую же подарит поэт освободившемуся с каторги Достоевскому. Она раскрыта на стихотворении «До сумерек», где тоже избивают лошадь, строки из него потом процитирует Иван Карамазов.
О прототипах героев романа, в том числе и литературных - тоже здесь. Вы не забыли, что гоголевский Чичиков – прототип Лужина? А в чертах несчастной матери Сонечки Мармеладовой - умершей на улице чахоточной Катерины Ивановны Достоевский запечатлел черты своей первой жены Марии Дмитриевны?
В центре зала - как сердцевина всего - музейная витрина с документами об истории создания текста от ранних набросков в Висбадене, от письма к Каткову: «Это будет психологический роман – отчет одного преступления», до первой редакции, когда повествование еще идет от первого лица: «Я под судом и все расскажу». Это и формулировка идеи – « Человек не родится для счастья, человек заслуживает своё счастье, и всегда страданием».
«Роман насыщен глубокой религиозно-философской проблематикой, раскрывающей высший смысл существования героев», - сообщают устроители выставки. Да вот они - сцены Страшного суда, который обсуждают Раскольников с Мармеладовым, вот Воскрешение Лазаря.
В Эпилоге романа раскаявшийся Раскольников уже на каторге видит страшный сон о поражении людей «трихинами», о том, что в обществе воцарились гордыня, ненависть и взаимное истребление. Сон Раскольникова потом многие называли не просто признанием гибельности его идеи, приведшей к убийству, но и страшным пророчеством Достоевского. Волошин в 1917 году напишет о сбывшемся пророчестве о « трихинах»: «Но армии себя терзают сами, Казнят и жгут — мор, голод и война».
Директор музея Достоевского Наталья Ашимбаева долго подбирала финальную иллюстрацию к этому сну Раскольникова. Идеально подошла гравюра Питера Брейгеля «Гордыня» - лишенные разума, изувеченные существа с личинами вместо лиц, пожирающие или мучающие друг друга.
Борис Тихомиров рассказал, как год назад обсуждали они с другим исследователем Достоевского – Игорем Волгиным бунинский рассказ «Петлистые уши», где Бунин вложил в уста безыдейного убийцы Соколовича слова: «Мучились всякие убийцы тиранов, притеснителей, золотыми буквами записанные на так называемые скрижали истории? Мучаетесь вы, когда читаете, что турки зарезали еще сто тысяч армян, что немцы отравляют колодцы чумными бациллами, что окопы завалены гниющими трупами, что военные авиаторы сбрасывают бомбы в Назарет? Мучается какой-нибудь Париж или Лондон, построенный на человеческих костях и процветающий на самой свирепой и самой обыденной жестокости к так называемому ближнему? Мучился-то, оказывается, только один Раскольников, да и то только по собственному малокровию и по воле своего злобного автора, совавшего Христа во все свои бульварные романы.
В войнах участвуют теперь уже десятки миллионов. Скоро Европа станет сплошным царством убийц. Но ведь всякий отлично знает, что мир ни на йоту не сойдет с ума от этого».
«Мы решили, что абсолютно точно в словах про «злобного автора» описывается архитектоника романа Достоевского, - говорит исследователь. - Только знак поменять нужно – в этом романе у Достоевского впервые появляется Христос, а Раскольников, раскаявшись, обретает любовь, дарующую воскресение.
