Прямо напротив дома на Невском, 14, с той самой восстановленной в 60-е годы исторической надписью «Граждане, при артобстреле..», на рекламном щите красуется афиша спектакля «Монологи вагины». Нормального феминистского спектакля, ничего сказать не могу. Но некоторые люди - не старые и не ханжи - возмущаются сочетанием. Тем не менее в городе до сих пор толком не научились чтить память о блокаде.
Напомню, году в 2010-м скандал по поводу этого названия уже был: на рекламной тумбе у Гостиного двора реклама спектакля «Монологи вагины» сменялась анонсом программы «Валентина Матвиенко. Диалог с городом». Говорят, градоначальнице не понравилось. Слово заменили латинской буквой V. Прошли годы, название постановке вернули. Хорошей постановке, правда. Но соседство с доской на Невском, 14 все же коробит.
Подумать, где и как размещать рекламу, у нас некому, видимо. Хотя могут возразить – ну у нас же весь город и так кровью залит – тут бомба, тут снаряд, тут трупы складывали. И что теперь – рекламу не размещать, не жить вообще? Да нет же, жить, только думать головой. И знать. Действительно знать, где люди гибли и где трупы складывали. Что мы знаем о стремительно движущейся в область мифа и официоза блокаде в городе, где восстановленный во время перестройки Музей блокады до сих пор не стал Институтом памяти и изучения этой трагедии.
На культурном форуме, среди множества событий незамеченным прессой прошел круглый стол «Интерпретация темы трагедии войны в современном музее».
«Судьба развития Музея обороны и блокады Ленинграда – пока в тупике, - сказал Сергей Курносов, директор музея. - Построить новое здание на выселках, как предполагали ранее, не получится – в кризис у города нет необходимых миллиардов рублей. А за Соляной городок мы будем бороться до конца., отсюда нас никто не уберет».
Курносов неожиданно смело сообщил, что сейчас, в условиях милитаризации общества и страны военные не особо готовы изменить ситуацию с помещениями в Соляном городке (после возрождения музея в 1989 году вместо когда-то бывших у него 40 тыс м кв площади, у него стало лишь 600 м кв, все остальное – у Минобороны или различных структур, так или иначе связанных с военным ведомством), но времена меняются, ведь пришла перестройка и репрессированный во время Ленинградского дела музе возродился. «И наше время придет», - сказал директор.
«У нас нет возможности развиваться вширь, но мы будем виртуально развиваться, пойдем в школы, будем организовывать выставки, потому что наша тема очень востребована», - заявил тактическую задачу директор.
Кстати, в 2015 году цифра посещаемости музея обороны и блокады Ленинграда явно перевалит за 60 тысяч, это в два раза больше, чем три года назад, а выставки посетило около 50 тысяч человек. Но у музея беда с хранением фондов, и если у города нет сил и средств на строительство здания, то хотя бы для этого отыскали бы место. Идеально было бы сделать открытое фондохранилище.
А пока, как рассказала Милена Третьякова, заместитель директора Музея обороны и блокады Ленинграда, обновляется сайт и впервые создана уже доступная Карта памяти блокады Ленинграда. На ней – все городские музеи, в которых есть блокадные экспозиции, все школьные музеи, все ведомственные музеи, связанные с блокадой Ленинграда. Постоянно обновляется информация о том, какие выставки по теме проходят в этих и других музеях города, встречи, выставки, лекции в городских библиотеках. Есть раздел о том, как говорить с детьми о блокаде, какие книги читать, откуда учителям черпать материалы, как создать экскурсию по городским местам, связанным с блокадой. Обновленная версия будет запущена к 27 января 2016 года – очередной годовщине снятия блокады Ленинграда.
Вообще странно, что никому в Петербурге не кажется ненормальным, что переживший одну из величайших трагедий в человеческой истории город до сих пор без известного на весь мир Музея Блокады, что до сих пор нет экскурсионных маршрутов по городу, где бы говорили про это. Ну, скажете – экскурсии, нечто легковесное, и блокада.
Ну назовем по-другому- путешествия. В свое время доктор искусствоведения Андрей Пунин, переживший блокаду в центре Ленинграда ребенком, предлагал маршрут и водил меня по нему – он прекрасно помнит 8 сентября, начало блокады и где под бомбами рушились дома на нынешней Миллионной. У него и карта есть с точками всех разрушений этого дня. И он хотел, чтобы эта карта была представлена на одном из брандмауэров в центре, недалеко от Эрмитажа, в зеленом дворике, где когда-то был разбитый 8 сентября дом. Не сбылось, никто проектом не заинтересовался.
Память сердца, память личная, личная история – вот к чему надо взывать, даже если твои предки в Ленинграде не жили, но ты-то живешь. Так поступают в Вашингтоне, в Музее Холокоста. Рэй Фарр, директор музея, директор архива кинофотодокументов Стивена Спилберга, приехавшая на Культурный форум и принимавшая участие в обсуждении темы интерпретации трагедии войны в современном музее, рассказала, что каждому, входящему в Музей Холокоста, дают небольшую карточку с фотографией и краткой историей жизни и смерти одного из шести миллионов погибших евреев. Конечно, карточек не шесть миллионов, это несколько сотен историй. Но за год музей посещают миллион человек…А у нас – 60 тысяч, напомню.
Блокада и пережитое городом становятся мифом, а не памятью. Официоз и жизнь не совпадают. Первая полная публикация дневников военной поры Ольги Берггольц не стала шоком, общегородским событием в этом году, как не стали им за несколько лет до этого книги недавно умершего историка Сергея Ярова, посвященные смертному времени блокады.
Юлия Кантор, доктор исторических наук, начальник информационной службы Эрмитажа говорит о том, что сейчас происходит. Сдвигается на периферию тема причин Второй Мировой войны, первых полутора лет Великой Отечественной, трагедии пленных, трагедии блокады, трагедии мирного населения в оккупации и т.д. Рэй Фарр говорила о том, что в Музее Катастрофы говорят только правду. И не устают повторять, что после Холокоста самая страшная история геноцида – это 3 млн погибших советских военнопленных.
А у нас, продолжает Юлия Кантор, до сих пор не услышишь правды о том, какие, например, умонастроения были у немалой части ленинградцев в первые полгода войны, что военнопленные перестали у нас в стране официально числиться в предателях лишь в 1995 году по указу Ельцина.
«Надо поставить во главу угла знание, не приглаживать историю в угоду политическому истеблишменту, помнить, что память и знания, память и правда – не синонимы, - говорит историк и напоминает слова Петра Чаадаева. – «Я не научился любить свою родину с закрытыми глазами, с преклоненной головой, с запертыми устами. Я нахожу, что человек может быть полезен своей стране только в том случае, если ясно видит ее».
