Истории

Нужна ли нам советская экономика?

Современная Россия уверенной поступью пятится назад – в Советский Союз. Возможен ли застой сейчас, и как он будет выглядеть, рассказал на своей лекции экономист и журналист, профессор Европейского университета Дмитрий Травин.

Назад в будущее

Граждане, судя по соцопросам, вроде и не против. Подавляющее большинство говорит, что оптимальной для жизни считают эпоху позднего Брежнева. При этом застой уже не поминают, говорят – «стабильность». И не особенно вдумываются, к какому кризису эта стабильность в итоге привела.

Мероприятие состоялось 11 марта – в день, когда исполнилось 30 лет эпохальному событию, на которое мало кто из СМИ обратил внимание. А именно – в 1985 году пришел к власти генеральный секретарь Михаил Горбачев. На этом кончилась эпоха застоя, «70-е», которые, по мнению Травина, растянулись на 17 лет. Началось все с «Пражской весны» в 1968 году, а кончилось со смертью генсека Константина Устиновича Черненко.

Подавляющее большинство говорит, что оптимальной для жизни считают эпоху позднего Брежнева.

О снабжении и дефиците в те годы каждый может вспомнить что-то свое. Об этом, пусть не впрямую, рассказывают фильмы. А можно опираться на мемуары. Так, Галина Вишневская вспоминала, как задолго до Горбачева пыталась купить масло в Ярославской области, но оно продавалось по талонам. Георгий Данелия был практически изобличен в «голубизне», когда покупал в Италии колготки (в СССР их было не купить, даже манекенщицам выдавали строго не более двух штук в месяц). Литературный критик Игорь Дедков рассказывал, что в Костроме мог на полгода-год закончиться сыр, в том числе – местный, костромской. Про яйца ходила частушка, что их можно увидеть только в бане.

Известно, что ленинградцам, москвичам, киевлянам, а также жителям закрытых городов (атомградов и т.п.) повезло больше: в Ленинград, например, привозили яйца из Финляндии, а еще жители столиц имели особую привилегию – им продавали молоко жирностью 3,6%. В города попроще по совершенно официальной разнарядке свозили молоко жирностью 1,2% - а пить более жирное там не позволяли. При этом одна провинция также была «равнее других». Новгородская, Владимирская, Рязанская области еще могли неплохо существовать за счет «колбасных электричек»: люди могли ездить за продуктами в столицу. Но была ведь и более глухая провинция…

Жители столиц имели особую привилегию – им продавали молоко жирностью 3,6%. В города попроще по совершенно официальной разнарядке свозили молоко жирностью 1,2% - а пить более жирное там не позволяли.

Кстати, о колбасе. Средний советский гражданин потреблял в год 7 килограммов мяса (если не питался в столовых). В некоторых регионах, например, Ростове-на-Дону, цифра была еще более ужасающей – полтора килограмма в год. В Москве же потребление достигало 48 килограммов в год. Эта цифра тоже поражает, но в другую сторону. Очевидно, что львиную долю из этих 48 кг съедали все-таки пассажиры колбасных электричек.

Самым большим дефицитом в Советском Союзе был автомобиль, а самым страшным – лекарства.

Правда бывал еще и забавный дефицит – например, туалетной бумаги. Диссидент Владимир Буковский вспоминал, что в семье, где он жил, однажды развернулась дискуссия о Ленине – и не стихала несколько недель. При этом все семейство оказалось недурно подковано в опросе: все только и делали, что цитировали пролетарского вождя, причем, одна цитата опротестовывалась другой. Оказалось, что полное собрание сочинений Ленина лежит в туалете вместо туалетной бумаги. Все его почитывали в процессе, но всем доставались разные страницы. А в том, что они друг другу противоречили, следовало обвинить самого Ильича.

Все семейство цитировало пролетарского вождя, причем, одна цитата опротестовывалась другой. Оказалось: полное собрание сочинений Ленина лежит в туалете вместо туалетной бумаги. Все его почитывали в процессе, но всем доставались разные страницы. А в том, что они друг другу противоречили, следовало обвинить самого Ильича.

Почему плановая экономика – синоним застоя? За планом всегда следовал норматив. Производители – и плохие, и хорошие – работали все-таки не на себя. Увеличение выработки, объемов производств – например, с помощью какой-то оригинальной технологии или правильной организации труда – приведет не к процветанию, а к тому, что заставят производить еще больше. Скажем, был норматив – пошить в год костюмов на 1 миллион рублей. Справился – потребуют прибавку в 3%. Был правда один выход – не наращивая объем производства, увеличить стоимость производимого товара. «Например, – вспоминает Травин, – был у нас холодильник "Курск", в котором металла было столько, что хватило бы на броневик. В то время как заграничные современники "Курска" делались по большой части из пластика, железа было совсем немного».

Откуда ностальгия по СССР?

О том, что переработка, наращивание темпов – невыгодно, знали все. Тот же Георгий Данелия не сразу стал режиссером, а сначала работал инженером. И очень удивлялся, почему ему удается недельный объем работы сделать за день. Пока коллеги не объяснили ему, что своей прыткостью он подводит весь коллектив, что все привыкли к размеренному неторопливому труду… В общем, Данелия быстро разочаровался в своей профессии и ушел в режиссеры. За одно это мы должны быть плановой экономике благодарны. Правда, она же его чуть не убила, когда у Данелии в 1980 году случилась клиническая смерть и ему потребовалось лекарство, которое у нас не выпускалось. Пришлось звонить Норберту Кухинке («профессору из Дании»), который купил его в первой же аптеке, договорился с пилотами, те привезли его в «Шереметьево», а вот там и начались сложности, потому что лекарство не пропускали через таможню…

Все директоры понимали: перестраивать поточную линию – это зря усложнять себе жизнь. Если партия и правительство этого не требуют – нечего и суетиться. Законы спроса? Населению нужны колготки, а чулки не раскупаются? Это проблема населения, а не директора завода.

Кстати, возвращаясь к теме колготок. Не стоит думать, что советская химическая продукция не производила нейлонового волокна. Материал для колготок был, но клепали из него только чулки. На одну пару производимых в СССР колготок (которые нужны всем женщинам) – три пары никому не нужных чулок. Все директоры понимали: перестраивать поточную линию – это зря усложнять себе жизнь. Если партия и правительство этого не требуют – нечего и суетиться. Законы спроса? Населению нужны колготки, а чулки не раскупаются? Это проблема населения, а не директора завода. По этой же причине в СССР так тяжело внедрялись все новинки, так что в обеспечении быта мы катастрофически отставали от Запада.

Плановая экономика – это страшная разрушительная сила, уверен Травин. Допустим, Кировский завод производил достаточное количество тракторов, но использовалась только половина из них. Потому что тех инструментов, которые к трактору положено цеплять, в нужном объеме не производилось. Во всех городах были фабрики, которые частично или полностью простаивали, потому что на них некому было работать. На реках ловили дорогую рыбу – и выпускали ее обратно, потому что не было тары, не была налажена транспортировка. Советское планирование опиралось на миф о том, что экономика – это нечто, что можно подсчитать. Но жизнь показала: экономика – не планируется в принципе.

Плановая экономика – это страшная разрушительная сила. Допустим, Кировский завод производил достаточное количество тракторов, но использовалась только половина из них. Потому что тех инструментов, которые к трактору положено цеплять, в нужном объеме не производилось. Во всех городах были фабрики, которые частично или полностью простаивали, потому что на них некому было работать.

Единственная дельная тактика была – договорная. Нет, конечно, при Сталине нормы спускались сверху, и директоры, которые не справлялись с планом, вполне могли угодить под расстрел. На их место приходили замы, у которых, быть может, получалось надавить на подчиненных, но зато они были хуже образованы и все равно не могли эффективно работать. Методом проб и ошибок, сменив нескольких директоров, министерство наконец устанавливало, какая норма по выпуску, например, танков для этого завода является исполнимой.

Второй способ – переговоры. Министр договаривался с директором завода. Директор соглашался на ту или иную норму, при этом держа в голове, что в следующем году ее, скорее всего, увеличат, значит, надо оставить какой-то запас. Директор так же неформально договаривался с начальниками цехов, те – с рабочими. Скажем, какому-нибудь слесарю могли простить запой, но когда план горел и начиналась штурмовщина, работяга трудился с полной отдачей.

Сейчас шансы, что мы вернемся к советской плановой системе – крайне малы. Но кое-какие откаты назад все равно неминуемы. Инвестиционная привлекательность России, которая в начале 2000-х была колоссальной, сейчас тает на глазах. Все понимают, что наиболее выигрышная стратегия бизнеса в России – это сбежать с деньгами. Капиталы к нам не идут, зато их активно вывозят. А народ потребляет не качественный продукт, а суррогат, и вполне доволен.

Говорят, в прошлом году объем производства сыров вырос на 30% (импортозамещение), а молока стали производить меньше на 2%. Спрашивается, из какого же молока гонят этот сыр, вернее, как он теперь называется, сырный продукт?

Сейчас шансы, что мы вернемся к советской плановой системе – крайне малы. Но кое-какие откаты назад все равно неминуемы. Инвестиционная привлекательность России, которая в начале 2000-х была колоссальной, сейчас тает на глазах. Все понимают, что наиболее выигрышная стратегия бизнеса в России – это сбежать с деньгами. Капиталы к нам не идут, зато их активно вывозят. А народ потребляет не качественный продукт, а суррогат, и вполне долен.

Так почему люди ностальгируют по тому времени и мечтают, чтобы оно вернулось? Все понятно с современными коммунистическими вожаками, для которых любить советское – это профессия. Прочие же люди предпочитают, видимо, не анализировать прошлое, не опираться на факты, а оценивать ту эпоху посредством эмоций.

«А я заметил, – сказал Дмитрий Травин, – что в молодости мы любим мифологизировать будущее. В зрелости – прошлое. Но странно, что мифологизацией советской эпохи сейчас занимаются совсем молодые люди, которые ее не застали». И молодые ученые всерьез заявляют, что Россию может спасти только плановая экономика. Хотя очевидно, что описанный тотальный дефицит – как раз следствие этой системы.

share
print