Истории

Как доехать автостопом до Алтая

Когда Россия покрывается снегом, вспоминается лето. Время, когда унылая страна расцветает, жизнь убыстряется, а часть людей устремляется в путешествия.

Исход из города асфальта

Август. Москва - мир бетонных коробок и темно-серого асфальта. Знакомые зовут меня «рвануть в Сибирь», чтобы полазить по горам Алтая. Приглашение принято.

Методом передвижения избран автостоп. Дешево. На трассу, прокатившись сотню километров на электричке, мы вышли у Электрогорска, когда солнце пекло в зените; залитые потом и отягощенные рюкзаками рассредоточились группами, чтобы удачнее «стопить» (останавливать машины). В рюкзаках – консервы, палатки, котелки, сменная одежда и еще куча мелочей для комфорта, делающих рюкзак еле подъемным. А я ещё прихватил с  собой книгу Лимонова о том, как он сидел на зоне.   

Дотационный Алтай имеет качественную трассу; местные шутят, что всё благодаря тому, что здесь московские чиновники, в том числе и Путин, купили себе поместья. Живут здесь за счет туристов, задирая цены на все услуги: недельный индивидуальный тур оценивался в 100 тысяч рублей.

Путей на Алтай не так и много. Мы выбрали трассу Москва – Нижний Новгород – Казань – Челябинск – Курган – Омск – Новосибирск – Бийск. Первая машина провезла нас тысячу километров. Студент Саша из Ижевска затормозил перед смятым заграждением, у которого покоилась разбитая фура: ночью оборвалась жизнь водителя. «Пока машину не купил, сам частенько автостопом передвигался», – уточнил он. Я как неофит вздохнул спокойно – денег он точно не попросит.    

  • Sobes-Altay (5)

    Мария Катынская

  • Sobes-Altay (2)

    Мария Катынская

  • Sobes-Altay (1)

    Мария Катынская

  • Sobes-Altay (4)

    Мария Катынская

  • Sobes-Altay (6)

    Мария Катынская

  • Sobes-Altay (7)

    Мария Катынская

  • Sobes-Altay (3)

    Мария Катынская

Виды владимирщины и нижегородщины - это печаль. Области встречали обветшалыми райцентрами, размалеванными ультраправыми граффити про евреев и трезвенничество. Удмуртия – выбоины на республиканской трассе, а Казань светит тысячами огней ночью, мечети, чуть ли не на каждой заправке. Татарин Рустам не жаловал соседний регион: «У нас цивилизация, нефть есть, а вот на север – ветяки, бичи к нам за работой ездят, республику назло Татария называют, ни один город по-человечески не выговорят».

Голосовать в холмах Татарии (Татарстана) и степной части Башкирии нетрудно, в салонах автомобилей, как правило, звучала тюркская попса. Мы не признавались, что едем из Москвы – столичных осязаемо не любили на всем пути.

С трудом выбирались из красивой, но пасмурной, с маршрутками по 45 рублей, Уфы и прорывались через ночной Челябинск, застряли ночью перед печально известным Копейском, где находится режимная зона. Автостоп  давал сбои в ареале крупных городов, объезд которых – эпопея, а шоссе обрамлены ограждениями и не каждый водитель даст по тормозам. Но в конце концов дальнобойщики всё же тормозили, нарушая правила движения,  и брали нас, мокрых от дождя и искусанных комарами, в кабины.

Уральские серпантины оценить не удалось – минули их ночью с гнавшим двое суток без перерыва белорусом. Курганская область – бесконечные и болотистые степи, цены в магазинах на уровне Киевского вокзала и рассказы местных о том, как они хотят уехать подальше. Мы слушали и мечтали о горячей ванне. В обозримом расстоянии от дороги доступные водоемы не попадались. Река Вятка, подле Мамадыша в Татарстане, отпугнула илистым берегом, роскошное издали озеро в Челябинской области – преградой из полукилометра камышей. В условиях антисанитарии радовались душу в ночлежке, всего-то за 80 рублей. И рванули в Сибирь.

Сибирская тоска

Нам следовало ехать через Казахстан. В Тюменской области федеральная трасса перетекла в грунтовку. Наш первый «КАМАЗист» имел в кабине флаг Чечни и вскользь обронил, что он из ссыльных. Уточнять я не стал. За Бердюжьем самарский дальнобойщик взял нас в кабину со словами: «Путешественники? Залезайте, неделю ни с кем не общался». На обочине красовался указатель ограничения «50», но спидометр показывал максимум 15 километров. На шутку не походило. Водитель Сергей провел ликбез – почему некоторые фуры не останавливаются: «У них камеры в кабинах, например, у всех "Магнитовских", даже в туалет по расписанию глушат мотор; им за попутчиков влетит».

Сибирь - болотистые прогалины, погибшие березы, почерневшие деревенские дома. Пахло сыростью, а комары атаковали даже на солнце. Разглядывая пейзаж из окна очередного грузовика, ломали голову, где разбить палатки. Где-то вдалеке виднелись крошечные деревеньки на берегах поросших осокой озер, русла встречавшихся рек обрывистые, воды мутные. О минимализме междугороднего сообщения свидетельствовали голосующие мужички в спортштанах и с барсетками.

В Омском крае вдоль трассы торговали контрабандным алкоголем из Казахстана, а в лесу мой товарищ по путешествию встретился взглядом с волком. Хищник ушел. «Омск – это дыра, бизнес захвачен москвичами, зарплаты они сразу снижают; чиновникам на город плевать: дороги битые, бардак везде», – получили экскурсию от парня, провозившего через город. На въезде в него расположился пост с омоновцами; на плечах у них болтались автоматы. Говорят, в области жестокие колонии и тюрьмы.  

Дальше мы покатились по гладкой трассе в Новосибирск, где нас ожидала «вписка». Очередной студент провез полтысячи километров, а последние сотни пролетели в уютном американском грузовике. «Зимой, бывает, волки людей рвут, только одежда и кости остаются. А лет пять назад так дембеля съели», – добавил романтики водитель.

Центр России

Новосибирск приветствовал автостопщиком, спящим в придорожной канаве. Центр Сибири, и географически – России. Новосибирск выпадает из тривиального ряда русских городов. Мегаполис с  тремя миллионами жителей, а и диаметром километров  в сорок. Лесопарки, широкие тротуары, милые дома и дешевые пивнушки. Обычно провинция не склонна к политизации, но к Новосибирску это не относится. Речь не о арт-художнике Артёме Лоскутове и его «Монстрации». «В 1993 году, во время расстрела Белого дома, снайперы Облсовет заняли, а мы ополчение собирали против Ельцина», – рассказывал, показывая на Законодательное собрание, Слава Русаков, когда-то член НБП, отсидевший четыре года в колонии.

Отдохнули в мегаполисе, искупались в мутных водах Оби, вернулись на трассу, доехав на  электричке до полустанка Черепаново. Конопля там росла на улицах, а аборигены одеты по моде 90-х. В кафешке на вокзале я съел первый в жизни беляш. Общепит на пути был невероятно дешевый, за две сотни подавали полный обед.

Первозданный край России

Красивую природу встретили, въехав в Алтайский край. Наконец-то увидели породистые прямые сосны и леса, не захламленные буреломами. Чувствовалось приближение гор – зачастили холмы. Ночью их покрывал туман, а я, делая рывок от Бийска, оценил крутизну кювета, когда парнишка из «золотой молодежи» проскочил поворот на скорости в 160 километров. Стоявшие напротив лагерем казаки руками выдернули машину. Когда-то мой прадед поселился в этих краях, но вернулся в Украину. Сейчас люди уезжают от бедности и передела бизнеса в Новосибирск, Тюмень и Сургут. Из райцентров края переселяются в Барнаул и несколько крупных городов из-за падения зарплат на селе.

Горный Алтай - республика в 200 тысяч человек, из них горожан – треть. Здесь рождается великая Обь и находится самое населенное в РФ село (16 тысяч человек) под названием  Майма. Но в нем несло депрессией. Ямы на дорогах, годами не обновляемый тротуар, небогато одетые люди. Стоил ли Алтай пяти суток автостопа, воды из мутных рек для готовки, побудок в сырой палатке и борьбы со сном в ночные часы, когда едешь? Да. Проснувшись в пойме реки, уставился на полукилометровую гору: «Красиво, черт побери!». Мы плавали в заливе глубиной по пояс; по берегу бродили тучные коровы и пастух, которому до нас не было дела.  

В год два миллиона мужчин и женщин посещают эти долины и горы. Четверть – как туристы, остальные приезжают прожечь время. «Гопники с Кемерово - на выходные, мажоры с Новосиба. Есть деньги – пропивают», – смеялся наш приятель и чемпион России по регби Дима Бычков на турбазе на озере Айя. Путь к озеру был перегорожен, за доступ к озеру требовали двести рублей. Ночью «туристы» били друг друга под дискотеку 90-х, а днем пили дорогущую медовуху и бродили со скучными лицами.

Мы заглянули в Чемал – старое русское поселение и один из первых курортов России; температура в 35 градусов милосердно смягчалась сухим воздухом. Православные паломники стояли в очереди у моста на скит Патмос на острове-скале; за это им прощаются грехи. В долине ревела Катунь - мать Оби. Купаться в ней возможно лишь в запрудах; кто не верил – того уносил поток бирюзового цвета и разбивал об камни. Туман с обрамляющих ее гор сходит часов в 9 утра; дружащие с алкоголем туристы регулярно приносят жертвы реке.

Ниже Чемальской ГЭС, закрытой после наводнения, Катунь с грохотом смешивает свои мутные воды с прозрачным Чемалом. Весеннее наводнение выдрало много мостов, оставив причудливо изогнутые арматуры. Автохтоны привычно списывали на гнев раскопанной в кургане мумии «Алтайской царевны»; ученые умыкнули ее в Новосибирск, вызвав негодование общественного мнения. Осенью мумию вернули на историческую родину.

Где едят коней и мерзнут ночью

От Чемала путь пролегал до Улаганских озер по обновленному Чуйскому тракту. Дотационный Алтай имеет качественную трассу; местные шутят, что всё благодаря тому, что здесь московские чиновники, в том числе и Путин, купили себе поместья. Живут здесь за счет туристов, задирая цены на все услуги: недельный индивидуальный тур оценивался в 100 тысяч рублей. И выпасают лошадей, овец и огромных рыжих коров – всех на мясо; телятина идет на экспорт. Конина походит на говядину, бараньи консервы восхитительны. Живность нагло бродила по трассе без пастухов. В горах их ели волки и медведи, так что звери сытые и  не нападают на человека.

По мере углубления в Горный Алтай менялся этнический баланс населения. В Майме и Чемале доминировали русские, число которых падает с каждым годом. Потом их стало меньше и пошли почти сплошь алтайские большие или маленькие деревни. Ближе к Монголии русским островком зиял Акташ; в годы Второй мировой там нашли ртуть. «Часть ФСБ стояла, ее вывели, и поселок в упадке, люди уезжают на Большую землю», – объяснил местный, рожденный в семье военных.

Передвижение по республике было не из легких. Алтайцы недружелюбно смотрели на туристов, а туристы проезжали в забитых снаряжением автомобилях и разводили руками. Один алтаец на «Тойоте» не советовал соваться в дальние уголки региона: «Гопоты много, а как напьются, наши слабы на выпивку, так и не отстанут». Русские же дальнобойщики не скупились на шутки про алтайцев. А водитель «Исузи» из местных, что подбросил через восхитительный Саянский перевал, поведал: «Алтайцев было два миллиона, и жили мы даже, где Монголия, но в XVIII веке китайцы завезли чуму и почти все вымерли. Часть наших земель коммунисты отдали Алтайскому краю, веру преследовали при царях, за обращение в православие амнистировали преступников. С чужаками-казахами проблема в Коч-Агаше, пришло их несколько десятков семей, теперь их тысячи».  

От Акташа мы  забрели в горы и на плоскогорье к бесчисленным Улаганским озерам, столкнувшись с феноменом «приватизации» водоемов (то есть с вопиющими нарушениями водного кодекса). На их берегах кое-где стояли кемпинги и гостиницы, чьи владельцы заявляли права сразу на всю береговую линию. Теплые озера с чистой водой контрастировали с ночными перепадами температуры. Я прожёг множество мелких дыр в палатке, разведя, когда надоело мерзнуть, три костра по периметру. Когда рассвело, в бинокль рассматривали снежную шапку горы Белухи.

Фото Мария Катынская

share
print