В брежневское время в тюрьмах могло находиться одновременно больше сотни политических заключенных — диссидентов, писателей, поэтов. В путинское время этот список насчитывает четыре десятка имен, однако теперь среди них — обвиняемые в терроризме и даже в подготовке покушения на Владимира Путина.
Кто такие политзеки и почему их следует выделять от остальных несправедливо осужденных, обсудили 20 марта в научном центре «Мемориал».
***
Правозащитный центр «Мемориал» в феврале 2014 года опубликовал свежий список из 40 российских политзаключенных. В прошлом году этот список насчитывал 70 имен: многие — в частности, десять фигурантов «Болотного дела» и бывшие руководители «ЮКОСа» Михаил Ходорковский и Платон Лебедев — вышли по амнистии. Однако список пополнился новыми именами: ростовского блогера Сергея Резника и краснодарского эколога Евгения Витишко. Правозащитники настаивают: перечень далеко не полный, о многих случаях им может быть неизвестно.
К слову, в списке нет петербуржцев — защитника «Варшавского вокзала» Дениса Левкина и националиста Николая Бондарика.
В список попали известные оппозиционеры, которые сейчас находятся под домашним арестом с браслетами на ногах: Алексей Навальный и Сергей Удальцов. Есть там и люди, о которых не принято говорить на митингах: бывший узник Гуантанамо Расул Кудаев (обвиняется в нападении на Нальчик в 2005 году), Лорс Хамиев (по версии следствия, готовил покушение на Владимира Путина) и дагестанская активистка Зарема Багавутдинова, которая обвиняется в содействии терроризму. Из 40 имен девять включены «Мемориалом» в категорию «Дела мусульман» и одно — в «Чеченский след». Заведомо неправосудно осуждены, по мнению правозащитников, двое ученых и шестеро активистов запрещенной на территории РФ «Национал-большевистской партии».
В петербургском офисе научного центра «Мемориал» обсудили само понятие «политзаключенный». Дело в том, что «Международная амнистия» (международная неправительственная организация) больше не использует этот термин, предпочитая ему другой — prisoners of conscience, не совсем корректно переводимый на русский язык как «узник совести». Российские правозащитники называют так заключенного, если его преследование политически мотивировано, если власть нарушает закон или процедуры в отношении него или если закон применен к нему избирательно (деяние совершила тысяча человек, а за решеткой оказались пять).
«Под политическим мотивом мы видим не действия тех или иных людей, будущих жертв преследований. А в первую очередь — мотив действий власти», — говорит директор Института прав человека Валентин Гефтер.
Одно дело, когда человек становится случайной жертвой в принципе не объективной, имеющей объективный уклон системы следствия и суда. Другое дело, когда воля государства направлена на то, чтобы именно этого человека посадить.
Нужно ли вообще выделять политзаключенных из массы осужденных? «До 30% людей попадают в места заключения с нарушениями процедур, безотносительно того, совершили они что-нибудь или не совершили, — отмечает юрист и политик Сергей Давидис. — Их вина не была доказана надлежащим образом. Это десятки и сотни тысяч людей. Тем не менее, мы выделяем небольшую группу людей — политзаключенных, и уделяем им особое внимание, за что нас часто критикуют. Чем простой дядя Вася, который украл детали с завода, хуже? Он, конечно, ничем не хуже.
Одно дело, когда человек становится случайной жертвой в принципе не объективной, имеющей объективный уклон системы следствия и суда. Другое дело, когда воля государства направлена на то, чтобы именно этого человека посадить. Это не значит, что человек, который стал случайной жертвой, не требует поддержки. Это можно исправить, только изменив систему. И есть редкие случаи, когда ему удается найти хорошего адвоката… В ситуации же, когда государство стремится посадить человека по политическим мотивам, его выход на свободу становится гораздо более сложной задачей".
Напомним, 20 февраля 2012 года на встрече занимавшего тогда пост президента Дмитрия Медведева с лидерами несистемной оппозиции был передан список политзаключенных. В него входили 32 человека. Медведев поручил Генпрокуратуре проанализировать законность и обоснованность приговоров фигурантам списка. Однако надзорное ведомство не нашло нарушений при вынесении большинства приговоров в отношении политзаключенных. Два процессуальных нарушения были выявлены только при расследовании дела активистки «Другой России» Таисии Осиповой. Ее дело было пересмотрено, но повторный суд приговорил ее к восьми годам лишения свободы.
